Биография Илариона (Троицкого). Священномученик Илларион (Троицкий), архиепископ Верейский
Архиепископ Иларион (в миру Владимир Алексеевич Троицкий) родился 13 сентября 1886 года в семье священника с. Липицы Каширского уезда Тульской губернии.
С самого раннего детства в нем пробудилось стремление к учению. Будучи пятилетним отроком, он взял своего трехлетнего брата за руку и пошел вместе с ним из родной деревни в Москву учиться. И когда братишка от усталости заплакал, то Владимир сказал ему: «Ну и оставайся неученым». Родители вовремя спохватились, заметив исчезновение детей, и быстро возвратили их под кров своего дома. Владимир вскоре был отдан в Духовное училище, а затем в Духовную семинарию.
По окончании полного курса семинарии он поступает в Московскую Духовную академию и блестяще заканчивает ее в 1910 году со степенью кандидата богословия. Его оставляют при академии профессорским стипендиатом.
Следует отметить, что Владимир во всех школах, начиная с Духовного училища и кончая Духовной академией, учился превосходно. По всем предметам он всегда имел отличные оценки.
В 1913 году Владимир получает ученую степень магистра богословия за свой фундаментальный труд «Очерки из истории догмата о Церкви».
Сердце его горит горячим желанием служить Богу в иноческом чине. 28 марта в скиту Параклит Троице-Сергиевой лавры он принимает монашество с именем Илариона (в честь преподобномученика Илариона Нового, память 28 марта), а примерно через два месяца, 2 июня, рукополагается во иеромонаха. 5 июля того же года отец Иларион был возведен в сан архимандрита.
30 мая 1913 года иеромонах Иларион был назначен инспектором Московской Духовной академии. В декабре 1913 года архимандрита Илариона утверждают в звании экстраординарного профессора по Священному Писанию Нового Завета.
Один за другим выходят его богословско-догмагические труды, обогащающие церковную науку. Его проповеди звучат с амвонов церквей, словно колокол, призывая народ Божий к вере и нравственному обновлению.
И когда остро назрел вопрос о восстановлении патриаршества, он, как член Поместного Собора 1917-1918 годов, вдохновенно выступил на Соборе в защиту патриаршества. «Никогда,- говорил архимандрит Иларион,- Русская Церковь не была без первоиерарха. Наше патриаршество уничтожено было Петром I. Кому оно помешало? Соборности Церкви? Но не во время ли патриархов было особенно много у нас Соборов? Нет, не соборности и не Церкви помешало у нас патриаршество. Кому же? Вот передо мною два великих друга, две красы XVII века - патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Чтобы поссорить друзей, злые бояре нашептывают царю: «…Из-за патриарха тебя, государь, не видно стало». И Никон, когда ушел с московского престола, между прочим, писал: «..Пусть ему, государю, без меня просторнее будет». Эту мысль Никона и воплотил Петр, уничтожив патриаршество. «Пусть мне, государю, без патриарха просторнее будет»…
Но церковное сознание, как в 34-м апостольском правиле, так и на Московском Соборе 1917 года, говорит неизменно одно: «…Епископам всякаго народа, в том числе и русскаго, подобает знати перваго из них и признавати его яко главу».
И хочется мне обратиться ко всем тем, кто почему-то считает еще нужным возражать против патриаршества. Отцы и братие! Не нарушайте радости нашего единомыслия! Зачем вы берете на себя неблагодарную задачу? Зачем говорите безнадежные речи? Ведь против церковного сознания боретесь вы. Бойтесь, как бы не оказаться вам богоборцами (См. Деян. 5, 39)! Мы и так уже согрешили, согрешили тем, что не восстановили патриаршество два месяца назад, когда приехали в Москву и в первый раз встретились друг с другом в Большом Успенском соборе. Разве не было кому тогда больно до слез видеть пустое патриаршее место?.. А когда мы прикладывались к святым мощам чудотворцев Московских и первопрестольников Российских, не слышали ли мы тогда их упрека за то, что двести лет у нас вдовствует их первосвятительская кафедра?»
После прихода к власти большевики сразу же начали гонение на Церковь, и уже в марте 1919 года архимандрит Иларион был арестован. Первое тюремное заключение продолжалось три месяца.
11/24 мая 1920 года архимандрит Иларион был наречен, а на следующий день, 12/25 мая, хиротонисан во епископа Верейского, викария Московской епархии.
Его современники рисуют его портрет светлыми красками. Он молодой, жизнерадостный, всесторонне образованный, прекрасный церковный проповедник-оратор и певец, блестящий полемист, всегда естественный, искренний, открытый. Физически очень сильный, высокого роста, с широкой грудью, имел пышные русые волосы, ясное, светлое лицо. Он был любимцем народа. Как проповедника и оратора его ставили наравне с Луначарским и Александром Введенским, и даже выше их. Епископ Иларион пользовался большим авторитетом среди духовенства и своих собратий-епископов, называвших его за ум и твердость в вере «великим».
Епископское служение его было крестным путем. Не прошло и двух лет со дня его хиротонии, как он оказался в ссылке в Архангельске. Целый год епископ Иларион был в стороне от церковной жизни. Свою деятельность он продолжил по возвращении из ссылки. Святейший Патриарх Тихон приблизил его к себе и вместе с архиепископом Серафимом (Александровым) сделал своим ближайшим советником и единомышленником.
Сразу же после возвращения из ссылки Патриарх возводит епископа Илариона в сан архиепископа. Церковная деятельность его расширяется. Он ведет серьезные переговоры с Тучковым (уполномоченным ОГПУ по церковным делам) о необходимости устроить жизнь Русской Православной Церкви в условиях Советского государства на основе канонического права, занимается восстановлением церковной организации, составляет ряд патриарших посланий.
Для обновленцев он становится грозой, в их глазах он не отделим от Святейшего Патриарха Тихона. 22июня/5 июля 1923 года владыка Иларион совершает всенощное бдение под праздник Владимирской иконы Божией Матери в Сретенском монастыре, захваченном обновленцами. Владыка изгоняет обновленцев и великим чином, заново освятив собор, присоединяет монастырь к Церкви. На следующий день в обители служит Святейший Патриарх Тихон. Богослужение длится целый день и заканчивается лишь в шесть часов вечера. Святитель Тихон назначает владыку Илариона настоятелем Сретенского монастыря. В своих посланиях лидер обновленчества, митрополит Антонин (Грановский), с невыразимой злобой обрушивает свои удары и на Патриарха и на архиепископа Илариона, бесцеремонно обвиняя их в контрреволюции. «Тихон с Иларионом, - писал он,- вырабатывали «благодатно»-удушливые газы против революции, и революция ополчилась не только на тихоновских церковников, но и на всю церковь, как на скопище заговорщиков. Иларион ходит и окропляет храмы после обновленцев. Он наглостью входит в эти храмы… Тихон с Иларионом - подсудимые перед революцией, досадители Церкви Божиеи и в свое извинение не могут представить никаких добрых дел» («Известия», 23 сентября 1923).
Архиепископ Иларион ясно понимал преступность обновленцев и вел горячие диспуты в Москве с Александром Введенским. Последнего, как выразился сам архиепископ Иларион, на этих диспутах он «прижимал к стенке» и разоблачал все его хитрости и ложь.
Обновленческие заправилы чувствовали, что архиепископ Иларион мешает им, и потому употребили все усилия, чтобы лишить его свободы.
В декабре 1923 года архиепископ Иларион был приговорен к трем годам заключении. Этапом он был доставлен в Кемский лагерь, а затем на Соловки.
Когда архиепископ увидел весь ужас барачной обстановки и лагерную пищу, то сказал: «Отсюда живыми мы не выйдем».
Архиепископ Иларион вступил на крестный путь, завершившийся блаженной его кончиной.
Крестный путь архиепископа Илариона представляет для нас очень большой интерес, ибо в нем проявилось все величие духа мученика за Христа, и поэтому позволим себе более подробно остановиться на этом моменте его жизни.
Находясь на Соловках, архиепископ Иларион сохранил в себе все те добрые качества души, которые он приобрел посредством подвигов и доО монашества, и в монашестве, и в священстве. Те кто в это время находились вместе с ним, являлись свидетелями его полного монашеского нестяжания, глубокой простоты, подлинного смирения, детской кротости. Он просто отдавал все, что имел, что у него просили.
Своими вещами он не интересовался. Поэтому кто-то из милосердия должен был все-таки следить за его чемоданом. И такой послушник был у него и на Соловках. Архиепископа Илариона можно было оскорбить, но он на это никогда не отвечал и даже мог не заметить сделанной попытки. Он всегда был весел, и если даже озабочен и обеспокоен, то быстро старался прикрыть это все той же веселостью. Он на все смотрел духовными очами, и все служило ему на пользу духа.
«На Филимоновой рыболовной тоне,- рассказывал очевидец,- в семи верстах от Соловецкого кремля и главного лагеря, на берегу заливчика Белого моря, мы с архиепископом Иларионом и еще двумя епископами и несколькими священниками (все заключенные) были сетевязальщиками и рыбаками. Об этой нашей работе архиепископ Иларион любил говорить переложением слов стихиры на Троицын день: «Вся подает Дух Святы и: прежде рыбари богословцы показа, а теперь наоборот - богословцы рыбари показа». Так смирялся его дух с новым положением.
Благодушие его простиралось на самую советскую власть, и на нее он мог смотреть незлобивыми очами.
Как-то привезли на Соловки молодого иеромонаха из Казани, которому дали три года ссылки за то, что он снял с диакона-обновленца орарь и не позволил ему служить с собой. Архиепископ одобрял иеромонаха и шутил по поводу разных сроков заключения, данных тем или иным лицам независимо от тяжести их «преступлений». «Любочестив бо сый Владыка,- говорил архиепископ Иларион пасхальными словами Иоанна Златоуста,- приемлет последнего якоже и перваго; упокоевает в единонадесятый час пришедшаго, якоже делавшаго от перваго часа. И дела приемлет, и намерение целует, и деяние почитает и предложение хвалит». Слова эти звучали иронически, но давали чувство мира и заставляли принимать испытание как от руки Божией.
Владыку Илариона очень веселила мысль, что Соловки есть школа добродетелей - нестяжания, кротости, смирения, воздержания, терпения, трудолюбия. Однажды обокрали прибывшую партию духовенства, и отцы сильно огорчились. Один из заключенных в шутку сказал им, что так их обучают нестяжанию. Владыка от этой шутки был в восторге. У одного ссыльного два раза подряд пропадали сапоги, и он разгуливал по лагерю в рваных галошах. Архиепископ Иларион, глядя на него, приходил в подлинное веселье, чем и вселял в заключенных благодушие. Любовь его ко всякому человеку, внимание и интерес к каждому, общительность были просто поразительными. Он был самой популярной личностью в лагере, среди всех его слоев. Мы не говорим, что генерал, офицер, студент и профессор знали его, разговаривали с ним, находили его или он их, при всем том, что епископов было много и были старейшие и не менее образованные. Его знала «шпана», уголовщина, преступный мир воров и бандитов именно как хорошего, уважаемого человека, которого нельзя не любить. На работе ли урывками, или в свободный час его можно было увидеть разгуливающим под руку с каким-нибудь таким «экземпляром» из этой среды. Это не было снисхождение к младшему брату и погибшему, нет. Владыка разговаривал с каждым как с равным, интересуясь, например, «профессией», любимым делом каждого. «Шпана» очень горда и чутко самолюбива. Ей нельзя показать пренебрежения безнаказанно. И потому манера владыки была всепобеждающей. Он, как друг, облагораживал их своим присутствием и вниманием. Наблюдения же его в этой среде, когда он делился ими, были исключительного интереса.
Он доступен всем, он такой же, как все, с ним легко всем быть, встречаться и разговаривать. Самая обыкновенная, простая, несвятая внешность - вот что был сам владыка. Но за этой заурядной формой веселости и светскости можно было постепенно усмотреть детскую чистоту великую духовную опытность, доброту и милосердие, это сладостное безразличие к материальным благам, истинную веру, подлинное благочестие, высокое нравственное совершенство, не говоря уже об умственном, сопряженном с силой и ясностью убеждения. Этот вид обыкновенной греховности, юродство, личина светскости скрывали от людей внутреннее делание и спасали его самого от лицемерия и тщеславия. Он был заклятый враг лицемерия и всякого «вида благочестия», совершенно сознательный и прямой. В «артели Троицкого» (так называлась рабочая группа архиепископа Илариона) духовенство прошло в Соловках хорошее воспитание. Все поняли, что называть себя грешным или только вести долгие благочестивые разговоры, показать строгость своего быта не стоит. А тем более думать о себе больше, чем ты есть на самом деле.
Каждого приезжающего священника владыка подробно расспрашивал обо всем, что предшествовало заключению. Привезли однажды в Соловки одного игумена. Архиепископ спрашивает его: - За что же вас арестовали? - Да служил молебны у себя на дому, когда монастырь закрыли,- отвечает отец игумен,- ну, собирался народ, и даже бывали исцеления… - Ах, вот как, даже исцеления бывали… Сколько же вам дали Соловков? - Три года. - Ну, это мало, за исцеления надо бы дать больше, советская власть недосмотрела…
Само собой понятно, что говорить об исцелениях по своим молитвам было более чем нескромно.
В середине лета 1925 года с Соловков архиепископа Илариона отправили в Ярославскую тюрьму. Здесь обстановка была иная, чем на Соловках. В тюрьме он пользовался особыми льготами, ему дозволили получать книги духовного содержания. Пользуясь данными льготами, архиепископ Иларион прочитывает много святоотеческой литературы. делает выписки, из которых получается много толстых тетрадей святоотеческих наставлений. Эти тетради он имел возможность после тюремной цензуры передавать своим друзьям на хранение. Святитель тайком посещал тюремного надзирателя, доброго человека, и вел у него собирание подпольной рукописной религиозной, советской литературы и копий всяких церковно-административных документов и переписки архиереев.
Весной 1926 года архиепископ Иларион был снова возвращен на Соловки. Крестный путь его продолжался. Григорианцы не оставили его в покое. Они не теряли надежды на то, что им удастся склонить на свою сторону такого авторитетного иерарха, каким был архиепископ Иларион, и закрепить его переходом свои позиции.
В начале июня 1927 года, едва началась навигация на Белом море, архиепископ Иларион был привезен в Москву для переговоров с архиепископом Григорием. Последний в присутствии светских лиц настойчиво упрашивал архиепископа Илариона «набраться мужества» и возглавить все более терявший значение григорианский «высший церковный совет». Архиепископ Иларион категорически отказался, объяснив, что дело высшего церковного совета несправедливое и пропавшее, задуманное людьми, не сведущими ни в церковной жизни, ни в церковных канонах, и что это дело обречено на провал. При этом архиепископ Иларион братски увещевал архиепископа Григория оставить ненужные и вредные для Церкви замыслы.
Подобные встречи повторялись несколько раз. Владыку Илариона и умоляли, и обещали ему полную свободу действий, и белый клобук, но он твердо держался своих убеждений. Был слух, что однажды он сказал своему собеседнику: «Хотя я и архипастырь, но вспыльчивый человек, очень прошу вас уйти, ведь я могу потерять власть над собой».
«Я скорее сгнию в тюрьме, а своему направлению не изменю»,- говорил он в свое время епископу Гервасию.
Такой позиции в отношении григорианцев он держался до конца своей жизни.
В смутное время, когда после обновленческого раскола проникли разногласия и в среду ссыльных архиереев на Соловках, архиепископ Иларион явился настоящим миротворцем среди них. Он сумел на основе Православия объединить их между собой. Архиепископ Иларион был в числе епископов, выработавших в 1926 году церковную декларацию, определяющую положение Православной Церкви в новых исторических условиях. Она сыграла огромную роль в борьбе с возникшими тогда разделениями.
В ноябре 1927 года некоторые из соловецких епископов начали было колебаться в связи с иосифлянским расколом. Архиепископ Иларион сумел собрать до пятнадцати епископов в келии архимандрита Феофана, где все единодушно постановили сохранять верность Православной Церкви, возглавляемой митрополитом Сергием.
«Никакого раскола!- возгласил архиепископ Иларион.- Что бы нам ни стали говорить, будем смотреть на это, как на провокацию!»
28 июня 1928 года владыка Иларион писал своим близким, что до крайней степени не сочувствует всем отделившимся и считает их дело неосновательным, вздорным н крайне вредным. Такое отделение он считал «церковным преступлением». по условиям текущего момента весьма тяжким. «Я ровно ничего не вижу в действиях митрополита Сергия и его Синода, что бы превосходило меру снисхождения и терпения»,- заявляет он. А в письме от 12 августа 1928 года развивает свою мысль: «Везде писаны пустяки, кто напротив пишет. Какую штуку выдумали. Он, мол, отступник. И как пишут, будто без ума они. Сами в яму попадают и за собой других тащат». При этом он делает заключение, что митрополиту Иосифу ничего не докажешь, «хоть лбом об стенку бейся», что он, как допустивший грех отделения по злобе, останется до конца жизни при своих взглядах.
Много трудов положил архиепископ Иларион и для того, чтобы переубедить епископа Виктора (Островидова) Глазовского, близкого по направлению к иосифлянам. «Говорить с ним не приведи Бог,- писал владыка в письме от 28 июня 1928 года, - Ничего слушать не хочет и себя одного за правого почитает».
Несмотря на эту характеристику архиепископ Иларион добился того, что епископ Виктор не только сознал свою неправоту, но и написал своей пастве, увещевая ее прекратить разделение.
Интересно отметить, что архиепископ Иларион безбоязненно укорял агента ГПУ за нелепый союз власти с обновленцами. И в то же время он подавал ему мысль, что не лучше ли заключить союз с Православной Церковью и поддержать ее: это позволит настоящей и авторитетной Церкви признать власть Советов.
Хотя и не все было известно архиепископу Илариону о тогдашней церковной жизни, но тем не менее он не был равнодушным зрителем тех или иных церковных нестроений и бедствий, обрушившихся на православный народ. К нему обращались за советом и спрашивали, что нужно делать, чтобы в новых условиях политической жизни достигнуть умиротворения Церкви. Вопрос был очень сложный. И на него архиепископ Иларион дал весьма глубокий и проанализированный ответ, основанный на православных канонах и церковной практике.
Вот что написал он вопрошавшим в своем письме от 10 декабря 1927 года: «Последние два года с лишком я не участвую в церковной жизни, имею о ней лишь отрывочные и, возможно, неточные сведения. Поэтому для меня затруднительно суждение о частностях и подробностях этой жизни, но, думаю, общая линия церковной жизни и ее недостатки, и ее болезни мне известны. Главный недостаток, который чувствовался еще и раньше, это отсутствие в нашей Церкви Соборов с 1917 года, т. е. в то самое время, когда они особенно были нужны, так как Русская Церковь не без воли Божией вступила в совершенно новые исторические условия, условия необычные, значительно отличающиеся от раннейших условий. Церковная практика, включая и постановления Собора 1917-1918 годов, к этим новым условиям не приспособлена. так как она образовалась в иных исторических условиях. Положение значительно осложнилось со смерти Святейшего Патриарха Тихона. Вопрос о местоблюстительстве, насколько мне известно, тоже сильно запутан, церковное управление в полном расстройстве. Не знаю, есть ли среди нашей иерархии и вообще среди сознательных членов Церкви такие наивные и близорукие люди, которые имели бы нелепые иллюзии о реставрации и свержении советской власти и т. п., но думаю, что все, желающие блага Церкви, сознают необходимость Русской Церкви устраиваться в новых исторических условиях. Следовательно, нужен Собор, и прежде всего нужно просить государственную власть разрешить созвать Собор. Но кто-то должен собрать Собор, сделать для него необходимые приготовления, словом, довести Церковь до Собора. Поэтому нужен теперь же, до Собора, церковный орган. К организации и деятельности этого органа у меня ряд требований, которые у меня, думаю, общие со всеми, кто хочет церковного устроения, а не расстройства мира и не нового смятения. Некоторые из этих требований я и укажу.
Временный церковный орган не должен быть в своем начале самовольным, т. е. должен при своем начале иметь согласие Местоблюстителя.
2. По возможности во временный церковный орган должны войти те, кому поручено Местоблюстителем митр. Петром (Полянским) или Святейшим Патриархом.
3. Временный церковный орган должен объединять, а не разделять епископат, он не судья и не каратель несогласных - таковым будет Собор.
4. Временный церковный орган свою задачу должен мыслить скромной и практической - создание Собора.
Последние два пункта требуют особого пояснения. Над иерархией и церковными людьми витает отвратительный призрак ВЦУ 1922 года. Церковные люди стали подозрительными. Временный церковный орган должен как огня бояться хотя бы малейшего сходства своей деятельности с преступной деятельностью ВЦУ. Иначе получится только новое смятение. ВЦУ начинало со лжи и обмана. У нас все должно быть основано на правде. ВЦУ, орган совершенно самозванный, объявил себя верховным вершителем судеб Русской Церкви, для которого не обязательны церковные законы и вообще все Божеские и человеческие законы. Наш церковный орган - только временный, с одной определенной задачей - созвать Собор. ВЦУ занялось гонением на всех, ему не подчиняющихся, т. е. на всех порядочных людей из иерархии и из других церковных деятелей, и, грозя направо и налево казнями, обещая милость покорным, ВЦУ вызвало нарекания на власть, нарекания едва ли желательные для самой власти. Эта отвратительная сторона преступной деятельности ВЦУ и его преемника, так называемого Синода, с его соборами 1923- 1925 годов, заслужила им достойное презрение, доставив много горя и страданий неповинным людям, принесла только зло и имела своим следствием только то, что часть иерархии и несознательных церковных людей отстала от Церкви и составила раскольническое общество. Ничего подобного, до самого малейшего намека, не должно быть в действиях временного церковного органа. Эту мысль я особенно подчеркиваю, потому что здесь именно вижу величайшую опасность. Наш церковный орган должен только созвать Собор. Относительно этого Собора обязательны следующие требования.
5. Временный церковный орган должен собрать, а не подбирать Собор, как то сделано печальной памяти ВЦУ в 1923 году. Собор подобранный не будет иметь никакого авторитета и принесет не успокоение, а только новое смятение в Церкви. Едва ли есть нужда увеличить в истории количество разбойничьих соборов, довольно и трех: Ефесского 449 года и двух московских 1923-1925 годов. Самому же будущему Собору мое первое пожелание то, чтобы он мог доказать свою полную непричастность и несолидарность со всякими политически неблагонадежными направлениями, рассеять тот туман бессовестной и смрадной клеветы, которым окутана Русская Церковь преступными стараниями злых деятелей (обновления). Лишь только настоящий Собор может быть авторитетным и сможет внести успокоение в церковную жизнь, дать покой измученным сердцам церковных людей. Я верю, что на Соборе обнаружится понимание всей важности ответственного церковного момента, и он устроит церковную жизнь соответственно новым условиям».
Только при соборности Церкви, как мыслил и утверждал архиепископ Иларион, произойдет умиротворение церковное и утвердится нормальная деятельность Русской Православной Церкви в новых условиях Советского государства.
В больнице ему заявили, что его надо обрить, на что Преосвященный ответил: «Делайте теперь со мной, что хотите». В бреду он говорил: «Вот теперь-то я совсем свободен, никто меня не возьмет».
Ангел смерти стоял уже у главы страдальца. За несколько минут до кончины к нему подошел врач и сказал, что кризис миновал и что он может поправиться. Архиепископ Иларион едва слышно прошептал: «Как хорошо! Теперь мы далеки от…» И с этими словами исповедник Христов скончался. Это было 15/28 декабря.
Митрополит Серафим Чичагов, занимавший тогда Ленинградскую кафедру, добился разрешения взять тело для погребения. В больницу поставили белое архиерейское облачение и белую митру. Покойного облачили и перевезли в церковь ленинградского Новодевичьего монастыря. Владыка страшно изменился. В гробу лежал жалкий, весь обритый, седой старичок. Одна из родственниц покойного, увидевшая его в гробу, упала в обморок. Так он был непохож на прежнего Илариона.
Похоронили его на кладбище Новодевичьего монастыря, недалеко от могил родственников архиепископа, а впоследствии Патриарха Алексия.
Кроме митрополита Серафима и архиепископа Алексия в погребении участвовали епископ Амвросий (Либин) Лужский, епископ Сергий (Зенкевич) Лодейнопольский и еще три архиерея.
Так отошел в вечность этот богатырь духом и телом, чудесной души человек, наделенный от Господа выдающимися богословскими дарованиями, жизнь свою положивший за Церковь. Его смерть явилась величайшей утратой для Русской Православной Церкви.
28 декабря 1929 г. в Петроградской тюремной больнице скончался от сыпного тифа крупный ученый-богослов, вдохновенный проповедник, мученик за веру Христову архиепископ Верейский Иларион (Троицкий). Вся его жизнь без остатка была посвящена служению Богу и Его Церкви.
Священномученик Иларион (Троицкий), в миру Владимир Алексеевич Троицкий, родился 13 сентября 1886 г. в селе Липицы Каширского уезда Тульской губернии в семье священника. В 1906 г. по окончании Тульского духовного училища и Тульской семинарии, он поступил в Московскую духовную академию (МДА). В 1910 г. окончил академию со степенью кандидата богословия и был оставлен здесь профессорским стипендиатом. С этого времени началась преподавательская деятельность священномученика Илариона в стенах московских духовных школ. В 1912 г. он защитил магистерскую диссертацию на тему: «Очерки из истории догмата о Церкви», а 28 марта 1913 г. состоялся его монашеский постриг. 11 апреля того же года он был рукоположен во иеродиакона, а 2 июня - в сан иеромонаха. 5 июля 1913 г. он был возведен в сан архимандрита и в том же году стал экстраординарным профессором МДА по кафедре Нового Завета. Один за другим выходят его богословско-догматические труды, в которых он описывает идеал Церкви как общности людей, живущих благодатной силой Святого Духа. Эти взгляды оказали влияние на дальнейшее развитие православного учения о Церкви.
Круговорот событий 1917 г. захватил Московскую духовную академию. Уже 13 марта смещен ректор епископ Феодор, временное исполнение обязанностей ректора было поручено инспектору Академии архимандриту Илариону (Троицкому), который на Поместном Соборе 1917-1918 г. был инициатором восстановления патриаршества, а после - правой рукой святителя Тихона, Патриарха Московского.
С приходом большевиков к власти наступил период жесточайших гонений
Русской Православной Церкви. В марте 1919 г. архимандрит Иларион был
арестован. Три месяца он провел в заключении в Бутырской тюрьме.
25 мая 1920 г. в храме Троицкого Патриаршего подворья архимандрит
Иларион (Троицкий) был хиротонисан Святейшим Патриархом Тихоном во
епископа Верейского, викария Московской епархии.
За первый год своего архиерейского служения в приходах Московской епархии владыка Иларион отслужил 142 литургии, более 142 всенощных и произнес 330 проповедей, и это притом, что в тот год он два месяца проболел тифом. Эта болезнь сказалась на сердце и серьезно подорвала здоровье епископа.
В сентябре 1921 г. владыка Иларион был подвергнут кратковременному аресту. Это было связано с тем, что он добился у директора Третьяковской Галереи и одного из руководителей Главмузея Наркомпроса И.Я. Грабаря разрешения на праздник Владимирской иконы Пресвятой Богородицы (26 августа/8 сентября) взять чудотворный образ в Сретенский монастырь, но за этим последовал арест святителя. Произошел суд, но состава преступления опять не нашли. Однако и после этого святитель находился под пристальным вниманием ВЧК. 26 ноября 1921 г. уполномоченный Секретного отдела Московской ЧК Михаил Шмелев составил список лиц, входящих в состав Священного Синода и Московского епархиального управления, которые должны были быть арестованы. В этот список входил и епископ Илларион.
22 марта 1922 г. Епископ Иларион был арестован на квартире, где проживал (ул. Сретенка д.9. кв.1), и до отправки в ссылку в Архангельский край содержался во Внутренней тюрьме ГПУ на Лубянке. Не прошло и двух лет со дня его хиротонии, как он оказался в ссылке в Архангельске. Целый год епископ Иларион был в стороне от церковной жизни.
В Москву епископ Иларион прибыл 5 июля 1923 г. и сразу же направился в Донской монастырь к Патриарху Тихону. По возвращении из ссылки епископ Иларион был возведен Святейшим Патриархом Тихоном в сан архиепископа. Отныне и вплоть до своего последнего ареста в ноябре 1923 г. епископ Иларион был ближайшим помощником Патриарха, начался короткий, но чрезвычайно насыщенный период в жизни святителя Иллариона.
Летом 1923 г. святитель Иларион прибыл в Сретенский монастырь и изгнал из него обновленцев. При этом он совершил беспрецедентное святительское деяние: заново, великим чином освятил престол и собор Сретенского монастыря. Этим он показал, что грех и нечестие отступничества от Церкви требуют особого очищения. Молва об этом сразу разнеслась не только по Москве, но и по всей России. Обновленцы целыми приходами и общинами каялись и возвращались в Церковь.
Ни лидеры обновленчества, ни их покровители-чекисты не могли простить святителю Илариону своего поражения. В ночь с 15 на 16 ноября 1923 г. владыка снова был арестован и приговорен к трем годам заключения в концлагере. Этапом он был доставлен на Соловки, где стал сетевязальщиком и рыбаком.
В середине лета 1925 г. из Соловецкого лагеря архиепископа Илариона отправили в Ярославскую тюрьму. В тюрьме его пытались склонить к присоединению к новому расколу Русской Церкви, спланированному ОГПУ, - григорьевщине (раскол существовал до начала 1940 гг.). К архиепископу Илариону явился к нему агент ОГПУ и стал склонять его к присоединению к расколу. Архиепископ Илларион решительно отверг это предложение, и к его сроку было добавлено еще три года, основанием для чего послужило «разглашение» святителем среди заключенных содержания разговора с агентом в тюрьме.
Весной 1926 г. архиепископ Иларион был возвращен на Соловки, где
принял участие в составлении «Соловецкого послания» (обращения к
правительству СССР православных епископов с Соловецких островов),
определяющего положение Православной Церкви в новых исторических
условиях. В декабре 1929 г. архиепископа Илариона направили на поселение
в Среднюю Азию, в Алма-Ату, сроком на три года. На этапе владыка
заболел сыпным тифом и скончался в тюремной больнице в Ленинграде 28
декабря 1929 г.
Митрополит Серафим (Чичагов) добился у властей разрешения похоронить
святителя Илариона в соответствии с его саном. Когда ближайшие
родственники и друзья увидели его тело, святителя с трудом узнали: в
гробу лежал изможденный старец с обритой головой... Священномученику было
43 года.
Святитель Иларион (Троицкий) был похоронен в Ленинграде на кладбище Новодевичьего монастыря у Московской заставы, в 1990-е годы его могила была местом почитания. В 1999 г. состоялось обретение мощей владыки Илариона и перенесение их в Москву, в Сретенский монастырь. В том же году 10 мая святитель Иларион был прославлен в лике местночтимых московских святых. На Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 г. он был причислен к Собору новомучеников и исповедников Российских.
Со степенью кандидата богословия и оставлен профессорским стипендиатом.
Еще учась в академии, Владимир Алексеевич стал обнаруживать себя как крупнейший русский богослов, сосредоточив свое внимание на историко-догматической апологии девятого члена Символа веры, то есть на раскрытии православного учения о Церкви. В академии им - студентом, а затем преподавателем - были написаны и опубликованы работы: “Христианство или Церковь”, “Гностицизм и Церковь в отношении к Новому Завету”, “О церковности духовной школы и богословской науки”, “О необходимости историко-догматической апологии девятого члена Символа веры”, “Триединство Божества и единство человечества”, “Покаяние в Церкви и покаяние в католичестве” и другие.
Он написал магистерскую диссертацию на тему “Очерки из истории догмата о Церкви”. В конце ноября назначенные рецензенты - профессора С. С. Глаголев и М. Д. Муретов - весьма высоко отозвались о труде автора. В отзыве С. С. Глаголева говорилось: “Такие книги, как книга господина Троицкого, не часто являются на Руси. Появление их есть праздник богословской науки”. Свой отзыв профессор М. Д. Муретов закончил словами: “Если бы от меня зависело, я без всяких колебаний признал бы диссертацию Троицкого вполне достойной не только магистерской, но и докторской степени”. 11 декабря года Владимир Алексеевич успешно защитил диссертацию. 16 января года Святейший Синод утвердил его в звании магистра богословия и в должности доцента. За лучшее магистерское сочинение ему была присуждена премия митрополита Московского Макария.
За год своего архиерейства он отслужил сто сорок две обедни, более ста сорока всенощных и произнес триста тридцать проповедей, и это при том, что в тот год он два месяца проболел тифом, причем месяц ему пришлось пробыть дома безвыходно. Болезнь вызвала осложнение на сердце, и впоследствии при всяком переутомлении это давало о себе знать.
Сообщая о себе, епископ Иларион писал своим близким:
"Совсем потерял свободу. Будто арестант, прикованный к своей тачке, - так и живу. Не только дней нет свободных, нет и часа свободного, когда мог бы я заняться тем, чем хочется, а не тем, что нужно к спеху. Уж хоть бы в Бутырку на отдых взяли. Это единственная доступная нам дача или санаторий. Не знаю, как-то сил еще хватает, хотя нередко и силы падают, и дух оскудевает”. “Лето все прошло в непрерывных разъездах по Москве и по Московской губернии. Ведь и по Москве бывают концы больше десяти верст. Времени совсем не хватает, и все спешишь. Нередко и устаешь. Хорошо еще, что уставши, скоро я отхожу - видно, еще молод".
А за последний месяц опять осложнение жизни: снова арестовали преосвященного Петра , и опять за его стол сел принимать людей, чающих... преимущественно развода. Нет у меня ни утра, ни вечера... Некогда читать, некогда писать, некогда... даже грешить. Ради третьего, может быть, Господь и устраивает мне такую жизнь".
Активная церковная деятельность святителя, его проповеди за богослужениями и помощь патриарху Тихону , его блестящие выступления на диспутах были с раздражением отмечены властями. Владыка Иларион бывал кратковременно под арестом в и годах . 22 марта года епископ Иларион был снова арестован. Его обвинили в том, что он исполнял поручения патриарха, принимал в патриаршем подворье посетителей, приходивших за советом по церковным делам, устраивал диспуты и, обладая большой эрудицией в богословских вопросах, дискредитировал выступавших против него оппонентов-безбожников. 22 июня Коллегия ГПУ постановила выслать епископа на один год в Архангельскую губернию.
Реакция обновленцев была незамедлительной. Через три дня после состоявшегося в Сретенском монастыре богослужения, 9 июля года, Московский епархиальный совет (обновленческий) в составе Леонида (Скобеева) , Иоанникия (Чанцева) , Георгия (Добронравова) и некоторых других подал заявление в ГПУ . В нем говорилось:
“Московский Епархиальный Совет настоящим сообщает, что выступления епископа Илариона (гражданина Владимира Алексеевича Троицкого) во время его служения по храмам Москвы носят явно контрреволюционный и погромный характер; своими выступлениями означенный епископ возбуждает одну часть верующих на другую, в своих речах он ориентируется на самых крайних реакционеров и возбуждает их к активным действиям. В результате его речей в толпе поднимаются разговоры о необходимости восстановления монархии: "одного хозяина нашли, найдем и другого". Приводятся в разговорах цитаты из Апокалипсиса: что вслед за возвращением пастыря должен явиться и князь. Открыто ведутся речи о необходимости погрома евреев и прочее, что первый враг русского народа советская власть, а второй - обновленческое церковное движение. Открыто высказываются ожидания скорого падения власти. В результате его речей происходят столкновения между разными группами, и отрицательные отношения и настроения тихоновской толпы растут с каждым днем, и в ближайшее время можно ожидать уличных столкновений. Считая своим гражданским долгом сообщить о сем Госполитуправлению, Епархиальный Совет обращает внимание на общественную опасность от речей епископа Илариона”.
В тот же день один из руководителей обновленческого движения, священник Владимир Красницкий , написал в ГПУ:
“Усердно прошу обратить внимание на крайне провокаторскую контрреволюционную деятельность тихоновского ассистента Илариона. 6 июля, проповедуя в Сретенском монастыре, он произнес такую погромную речь, что в толпе в ограде и на улице произошли физические столкновения, и дело окончилось арестами.
За пережитые десять дней тихоновцы чрезвычайно обнаглели, держат себя вызывающе и готовы перейти к избиению, и это настроение - определенно погромное и ярко антисоветское - создается им, епископом Иларионом.
Если его явно контрреволюционной деятельности не будет положен предел, то неизбежны общественные беспорядки и избиение церковных обновленцев”.
Текст этой "декларации" совершенно не удовлетворил Тучкова. Переговоры не привели ни к чему. Владыка был непримирим к обновленцам, отказался поддержать григорианский раскол, выставил требования, чтобы новое церковное управление непременно имело благословение Местоблюстителя.
У архиепископа Илариона и у Тучкова почти по всем пунктам были разные взгляды. Владыка предлагал представителям государства сотрудничать с Церковью, но на основании независимости Церкви, на основании положительного роста и духовной силы самой православной паствы, члены которой являются также и гражданами государства и, следовательно, составляют и его силу. Тучков хотел добиться сотрудничества иерархов на основе полного подчинения Церкви государству и в конце концов потребовал прямого осведомительства, как если бы владыка был одним из сотрудников ОГПУ. Тучков желал прежде физического уничтожения своего врага уничтожить его нравственно. Архиепископ ответил на эти предложения резким, категорическим отказом. Видя, что склонить на свою сторону этого выдающегося иерарха не удается, Тучков зло сказал: “Приятно с умным человеком поговорить. А сколько вы имеете срока в Соловках? Три года?! Для Илариона три года! Так мало?!”
“Есть здесь и плюсы и минусы. Плюсы: более свободная жизнь, неограниченная переписка... Минусы: я потерял свое милое одиночество, а вместе с ним и возможность заниматься так, как занимался раньше. Днем-то у нас еще хорошо: в огромной камере всего шесть человек остается и можно немного почитать и пописать, но вечером собирается целых двадцать человек, и тогда открывается такой дивертисмент, что просто беда. Камера, куда меня поселили, считается лучшей, в ней больше "интеллигенция", но увы! - теперь и интеллигенция мало отличается от дикарей по своим нравам.
Удивительное дело! Никто меня к тюремному заключению не приговаривал, и все-таки я сижу в тюрьме, где сидят все по определенным судебным приговорам. Но... удивляться уже давно перестал. Только почему это все со мной такие фокусы происходят? Ведь никого во всей тюрьме нет без приговора, кроме меня. Все наши прочие спокойно живут в Соловках, а я вот уже на второе место перебираюсь. Что-то еще неожиданного преподнесет мне время? Некоторые основания ждать нового у меня есть, но будет ли это все к добру - не знаю. Вообще у меня образовалась уже привычка к такой ненормальной и нелепой жизни. Как я тебе, помнишь, писал, я не сижу, а живу в тюрьме”.
Отношение владыки к обновленцам и всякого рода раскольникам оставалось непримиримым. И один из обновленческих архиереев, Гервасий Малинин, желая подчеркнуть эту непримиримость ближайшего помощника Патриарха Тихона, писал о нем в обновленческом журнале:
“Я встретился на прогулке по двору в Ярославской тюрьме "Коровники" с архиепископом Иларионом Троицким. Он меня узнал и удивился, зачем я попал в тюрьму. Он мне сказал:
Зачем вы отошли от Патриарха Тихона и нарушили ту клятву, которую вы давали при хиротонии во епископа, что ничего общего не будете иметь с так называемой Живой церковью?
На это я сказал:
Клятвы я не нарушал. С Живой церковью я не имел и не имею ничего общего.
Вы отпали от Церкви, - сказал мне архиепископ Иларион.
Это неправда, а вот вы, тихоновцы, фактически отпали. Восточные патриархи не с вами, а с нами.
Какие мы тихоновцы; что вы треплете имя покойного Святейшего Патриарха Тихона? Мы православные. Восточные патриархи с нами, это я знаю документально, обновленцы врут. Введенский ваш изолгался...
Мне не пришлось с архиепископом Иларионом долго беседовать, потому что я тюремной администрацией был отозван и тут же освобожден из тюрьмы. На прощание мне архиепископ Иларион сказал:
Я скорее сгнию в тюрьме, но своему направлению не изменю...”
1 апреля архиепископу Илариону стало определенно известно, что в ближайшие дни его отправят с этапом на Соловки. Узнав об этом, он писал родным:
"“Это переселение для меня, пожалуй, приятно. Ведь сидеть взаперти мне вовсе не следует. А там куда свободнее. Да и знакомые мне все места-то там. Друзей у меня там масса. С ними охота и повидаться. Вот одно только не особенно приятно, это - путешествие. Пожалуй, до самой Пасхи буду я странствовать до берега, то есть до Попова...
И зачем только меня тащили-то сюда? Пожалуй, и нужно было кое о чем поговорить, и говорили, да видно не очень-то речи мои понравились. Ну, что Бог ни делает, все к лучшему. Надеюсь, что и на этот раз будет именно к лучшему...”
С началом навигации архиепископ Иларион был отправлен на Соловки . В это время там по благословению архиепископа Евгения (Зернова) была написана церковная декларация, которая, по мнению ее составителей, должна была определить положение Православной Церкви в новых исторических условиях, а также взаимоотношения Церкви и государства. Когда владыка прибыл на остров, текст декларации был уже одобрен большинством архиереев. Единомыслен был с ними и архиепископ Иларион, лишь выразил сомнение, не будет ли некорректным поучать заместителя Местоблюстителя митрополита Сергия , но по размышлении согласился, что это послание будет иметь для митрополита значение совета, который он волен принять или нет.
Кроме митрополита Серафима и архиепископа Алексия, в погребении участвовали епископ Амвросий (Либин) Лужский и епископ Сергий (Зенкевич) Лодейнопольский.
Обновленцы не переставали клеветать на вл. Илариона и после его кончины. В журнале "Церковное Обновление " был сделана попытка выставить архиепископа Илариона как сочувствовавшего обновленцам .
Архиепископ Иларион был выдающийся ученый и церковный писатель, один из крупнейших церковных деятелей того времени, богатырь духом и телом, чудесной души человек, наделенный Господом выдающимися богословскими дарованиями, непревзойденный оратор, жизнь свою положивший за Церковь Христову.
.Ин тропарь, глас тойже
Святителю Христов Иларионе,/ славо и похвало Церкве Русския,/ разум божественный стяжав,/ пред безбожники Христа дерзновенно исповедал еси,/ Егоже ради страдания претерпевая,/ людем верным возглашал еси:/ без Церкве несть спасения.
Кондак, глас 6
Иларио́не, священному́чениче Христо́в,/ служи́телей гряду́щаго анти́христа не убоя́лся еси́,/ Христа́ му́жески испове́дал еси́,/ за Це́рковь Бо́жию живо́т твой положи́,/ красо́ новому́ченик Росси́йских,/ Руси́ Святы́я похвало́,// ты Це́ркве на́шея сла́ва и утвержде́ние .
Ин кондак, глас 2
Славу мира сего оставив, Христу доблественне последовал еси и, святительское служение восприим, венцем мученичества украсился еси, и ныне, Престолу Божию предстоя, молися, Иларионе, иерарше премудре, спастися душам нашим.
Труды
- "О церковности духовной школы и богословской науки". Сергиев Посад, 1912. См. также "Богосл. Вестн.", 1912, ноябрь.
- "Триединство Божества и единство человечества". Москва, 1912.
- "Христианство или Церковь". Сергиев Посад, 1912 и 1913 гг.
- "История Плащаницы". Сергиев Посад, 1913. См. также "Богосл. Вестн.", 1912, февраль-март.
- "Наука и Жизнь". Москва, 1913.
- "О необходимости историко-догмат. апологии девятого члена Символа Веры". Сергиев Посад, 1913. См. также "Богосл. Вестн.", 1913, февраль.
- "Покаяние в Церкви и покаяние в католичестве". Москва, 1913.
- "Замечания, поправки и дополнения к Православному догматическому богословию". Прот. Н.П. Малиновского, т. III и IV. Сергиев Посад, 1914.
- "Прогресс и преображение". Речь. Сергиев Посад, 1914. См. также "Богосл. Вестн." 1914, октябрь-ноябрь.
- "Священное Писание и Церковь". Москва, 1914.
- "Единство идеала Христова". Письмо к другу. Сергией Посад, 1915. См. также "Христианин", 1915, январь-февраль.
- "Христианства нет без Церкви". Сергиев Посад, 1915.
- "Богословие и свобода Церкви". (О задачах освободительной войны в области русского богословия). "Богосл. Вестн." 1915, октябрь, с. 98.
- "Проф. Митрофан Дмитриевич Муретов". (Скончался 11 марта 1917 г.) (Некролог). "Богосл. Вестн." 1918, март, с. 5.
- "Библиография: на книгу Свящ. Д.В. Рождественского. "Учебное руководство по Св. Писанию", ч. 1, Петроград, 1915. "Богосл. Вестн." 1915, апрель, с. 876.
- "Обновление академического храма и пострижение в монашество". (Речь). "Богосл. Вестн." 1913, декабрь, с. 905.
- "Покровский академический храм к началу второго??? "Богосл. Вестник"?
- "Краеугольный камень". (Мф. 16, 13-18) (Юбилейный сборник). Год издания неизвестен.
- Указ. на лит. труд см. "Богосл. Вестн." 1915, X-XI-XII, с. 61, (отчет).
- "Единство Церкви и всемирная конференция христианства". "Богосл. Вестн." 1917, январь, с. 1.
- "Открытие Всероссийского Церковного Собора". "Богосл. Вестн." 1917, август-сентябрь, с. 275.
- "Почему необходимо восстановить патриаршество?" (Речь на Соборе). "Богосл. Вестн." 1917, август-сентябрь.
- "Восстановление патриаршества". "Богосл. Вестн." 1917, октябрь, декабрь, с. 418.
- "Письмо о Западе". "Христианин", 1915, март-июль.
- "Гностицизм и Церковь в отношении к Новому Завету". (Пробная лекция). "Богосл. Вестн." 1911, июль-август, с. 493.
- Слово в день празднования 95-й годовщины от основания Московской духовной академии (1 октября 1909 г.). "Богосл. Вестн." 1909, октябрь, с. 399.
- "Из академической жизни. Посещение Академии обер-прокурором Св. Синода В.К. Саблером". "Богосл. Вестн." 1911, май, с. 252.
- "О церковном употреблении пасхальной еннеакэдекаетириды Анатолия Лаодикийского". "Богосл. Вестн." 1916, январь, с. 48.
- В.А. "Понятие о Церкви в противоидейской полемике первых двух веков". "Богосл. Вестн." 1912, май, с. 1, июнь, с. 241.
- "Вопрос о Церкви в догматической полемике с донатизмом оптат Милевийский". "Богосл. Вестн." 1912, сентябрь, с. 247.
- "Вопрос о Церкви в полемике блаж. Августина против донатистов". "Богосл. Вестн." 1912, октябрь, с. 297.
- "Воплощение и смирение". "Моск. Церк. Вед." 1913, № 51-52.
- "Воплощение и Церковь". "Моск. Церк. Вед." 1914, № 51-52.
- "Пасха Нетления". "Моск. Церк. Вед." 1915, № 12-13.
- "Вифлеем и Голгофа". "Отдых Христ." 1916, № 12.
- "Грех против Церкви". (Думы об интеллигенции). Петроград, 1916.
- "Постное и пост."
- Богословие и свобода Церкви: О задачах освободительной войны в области русского богословия. М.: Сардоникс, 2005. 62 с.
Литература
- "Церк. Вед." 1913, № 50, с. 561.
- "ЖМП" 1935, № 23-24, с. 4.
- "Прав. Собес." 1915, сентябрь, с. 105.
- "Изв. Каз. Еп." 1913, № 27-28, с. 839, № 30, с. 919.
- "ЖМП" 1963, № 3, с. 50.
- "Вестн. Св. Син." 1923, № 4, с. 23-24.
- "Вестн. русск. студ. христ. движен." Париж, 1930, № 11.
- "Именн. список ректор. и инспектор. Дух. Акад. и семинар. на 1917 год", с. 20.
- Елевферий митр. "Неделя в Патриархии". Париж, 1933, с. 123-124.
- Тодорович Т.П. "К сорокалетию пастырства", т. I, с. 367-368.
- Архимандрит Иоанн (Снычев). "Церковные расколы", с. 96-97; 193-194; 315-316; 380-381. - редакция от 4 декабря 2009
Дни памяти:
Первое воскресение, начиная от 25.01/07.02 – Собор новомучеников и исповедников Российских
В неделю перед 26.08/08.09 – Собор Московских святых
09/22.08 – Собор новомучеников и исповедников Соловецких
3-я неделя по Пятидесятнице – Собор Санкт-Петербургских святых
15/28.12 – день мученической кончины (1929 г.)
11.07/24.07 – обретение мощей (1998 г.)
27.04/10.05 – день прославления (1999 г.)
Священномученик архиепископ Иларион (Троицкий Владимир Алексеевич) родился 13 сентября 1886 года в селе Липицы Каширского уезда Тульской губернии в семье священника.
Его братья – архиепископ Даниил (Троицкий Дмитрий Алексеевич) и священник Алексей Алексеевич Троицкий.
В 1896 году поступил в Тульское Духовное училище и в 1900 году окончил его.
В 1900 году поступил в Тульскую Духовную семинарию.
В 1906 году окончил ее.
В 1906 году поступил в Московскую Духовную академию.
В 1910 году окончил ее со степенью кандидата Богословия. Был признан лучшим по успеваемости студентом Академии за последние пятьдесят лет ее существования.
С 16 августа 1910 года – профессорский стипендиат Московской Духовной академии.
С 16 августа 1911 года по 16 января 1913 года исполнял должность доцента по кафедре Священного Писания Нового Завета.
11 декабря 1912 года защитил магистерскую диссертацию на тему "Очерки из истории догмата о Церкви", признанную выдающимся Богословским трудом.
16 января 1913 года удостоен степени магистра Богословия.
После защиты диссертации Владимир Алексеевич отправился в путешествие в Киев и в Житомир. Здесь он встретился с епископом Прокопием (Титовым), с которым был весьма дружен. Вместе с ним он в этот приезд много раз бывал у архиепископа Антония (Храповицкого), к которому, как многие студенты Духовной академии, и в особенности желавшие принять монашество, относился с большим уважением.
28 марта 1913 года в пустыни Святого Духа Параклита при Свято-Троицкой Сергиевой лавре епископом Волоколамским Феодором (Поздеевским) был пострижен в монашество.
Перед принятием монашества писал своим родственникам: "Простите меня, дорогие мои, за все мои преступления против вас, ведомые и неведомые. Земно кланяюсь вам и прошу забыть все злое мое. Помолитесь за меня, особенно 28 вечером (около девяти часов), когда будет в Параклите мое пострижение в монашество. Иду в путь свой светло и с радостью. Теперь уже томлюсь, – скорее бы загородиться от преследующего меня по пятам мира черными одеждами. Прошу вас всех не отвращаться от меня и впредь своею любовью. Простите!"
11 апреля 1913 года в Свято-Троицкой Сергиевой лавре епископом Волоколамским Феодором (Поздеевским) был рукоположен во иеродиакона.
2 июня в Свято-Троицкой Сергиевой лавре рукоположен во иеромонаха.
5 июля 1913 года в Свято-Троицкой Сергиевой лавре митрополитом Московским и Коломенским Макарием (Невским) возведен в сан архимандрита. Был самым молодым архимандритом в России того времени.
С 30 мая 1913 года по 1 мая 1917 года – доцент, профессор, инспектор Московской Духовной академии (с 5 ноября 1913 года – экстраординарный профессор МДА).
6 мая 1915 года Государем Императором Николаем II награжден орденом святой Анны 2-й степени.
С 1 мая по 10 сентября 1917 года архимандрит Иларион – исполняющий обязанности ректора академии.
С 7 по 14 июля 1917 года по благословению Святейшего Синода в Московской Духовной академии состоялся съезд ученого монашества, на котором присутствовало около семидесяти монахов. На заседаниях съезда обсуждалось положение ученого монашества на учебной и неучебной службе. Было решено создать братство ученых монахов, утверждалась необходимость иметь этому братству свои монастыри и учебные заведения. Обсуждался также вопрос о том, чтобы сделать Духовную академию чисто монашеской с подбором профессоров из числа монашествующих. Горячим сторонником такого рода реформы был епископ Феодор (Поздеевский). Перед его взором предносился идеал строго монашеского, аскетического и строго православного учебного заведения.
С 15 августа 1917 года по 1918 год отец Иларион – член Священного Собора Российской Православной Церкви 1917-18 годов по избранию от Московской Духовной академии.
На Соборе был одним из самых активных защитников идеи восстановления Патриаршества.
Архимандрит Иларион, занимавший до назначения должность инспектора академии и осенью 1917 года переименованный в помощника ректора, не считал для себя возможным занимать эту должность без вотума доверия Совета академии и подал прошение об увольнении. Уволенный Святейшим Синодом 17/30 октября 1917 года, он получил выражение доверия Совета академии почти единогласным избранием на должность помощника ректора академии с оставлением в должности экстраординарного профессора академии по первой кафедре Священного Писания Нового Завета.
Шло уже революционное время. После прихода к власти большевики сразу же начали гонение на Церковь.
10 (23) марта 1919 года отец Иларион был арестован и при аресте обвинен в "агитации против советской власти и произнесении с амвона погромных речей".
В Крестопоклонную неделю архимандрит Иларион был приглашен для Богослужения в церковь при Вознесенской мануфактуре на станции Пушкино. На вечернем Богослужении и за литургией он произнес проповеди. Присутствовавшие на Богослужении коммунисты фабрики обвинили архимандрита Илариона в антисоветской агитации и обратились в ЧК с требованием арестовать и наказать его, старосту Лепехина В.И. и казначея церкви Зайцева А.А.
С 23 марта по 7 июня он содержался в московской Бутырской тюрьме.
Был освобожден по ходатайству преподавательской корпорации Московской Духовной академии.
В заключении по данному делу говорилось: "Рассмотрев доставленный Советом Троицкого посада материал по обв[инению] священника Троицкого в агитации против Советской власти и произнесении погромных речей, нахожу, что заявление коммунистов Вознесенской мануфактуры заслуживает внимания, но факта прямого относительно погромности проповеди, оскорбления советской власти установить мне не удалось, за отсутствием заявителей коммунистов и граждан, присутствующих на допросе. Предлагаю: 1) дело для рассмотрения передать в Следственный Отдел. 2) Троицкого, Лепехина и Зайцева освободить с подпиской о явке по первому требованию МЧК. 3) Сообщить Совету Сергиевского Посада об установлении надзора за гр.гр. Троицким, Лепехиным и Зайцевым и при первой попытке агитации против Советской власти доставить в МЧК. Следователь Е. Коган".
25 мая 1920 года в Москве на Патриаршем Троицком подворье в Сергиевском Крестовом храме архимандрит Иларион Святейшим Патриархом Тихоном со епископами был хиротонисан во епископа Верейского, викария Московской епархии.
Епископ Иларион стал одним из ближайших помощников святого Патриарха Тихона по управлению Московской епархией. За твердость в делах веры, за преданность Церкви его именовали в церковных кругах "Иларионом Великим".
В 1921 году он был арестован и два месяца провел в Бутырской тюрьме.
Привлекался Советом Народных судей по делу Коллегии Главмузея по обвинению в преступлении по должности, но был оправдан за недоказанностью преступления. Владыка Иларион был привлечен за просьбу выдать для Богослужения икону Владимирской Божией Матери, изъятой из Сретенского монастыря.
Сообщая о себе, епископ Иларион писал своим близким: "За последний месяц опять осложнение жизни: снова арестовали преосвященного Петра, и опять за его стол сел принимать людей, чающих... преимущественно развода. Нет у меня ни утра, ни вечера... Некогда читать, некогда писать, некогда... даже грешить. Ради третьего, может быть, Господь и устраивает мне такую жизнь".
22 марта 1922 года он был арестован и обвинен при аресте в том, что "принимал близкое участие в делах правления церковного и был органически связан с высшими церковными иерархами, участвовал в деятельности реакционных правителей церкви".
Содержался во внутренней тюрьме ГПУ в Москве.
В заключении начальника VI отделения СОГПУ Рутковского по делу гр-на ТРОИЦКОГО Иллариона Алексеевича говорилось: "...Членом так называемого Синода и Высшего Церковного Совета не состоит, но исполняет отдельные поручения Патриарха и митрополита. Присутствует в патриаршем подворье, где принимает всевозможных ходаков и приезжающих по делам церкви посетителей, ведя с ними деловые переговоры. Кроме того, ТРОИЦКИЙ устраивает в рабочих районах диспуты и, обладая большой эрудицией по богословским вопросам, дискредитирует выступающих против него оппонентов-рабочих. ТРОИЦКИЙ числится епископом Верейским, где по существу должен находиться. Пребывание его в Москве объяснялось громадной пользой, которую он приносит церкви и правителю ея – Патриарху. После издания Тихоном воззвания о недопущении изъятия церковных ценностей Троицкий получил командировку в уезды Московской губернии. Цель поездки Троицким объясняется как пострижение в монашество некоторых лиц, но по агентурным сведениям, командировка носила характер инструктирования и разъяснения способов сопротивления изъятию. В среде высшего духовенства ТРОИЦКИЙ намечался на пост Московского митрополита..." На основании изложенного Рутковский сделал вывод, что находит "ТРОИЦКОГО И.А. причастным к преступной монархической политике, проводимой Патриархом и митрополитом".
22 июня 1922 года Коллегией ГПУ (судебной) епископ Троицкий обвинен в "антисоветской деятельности".
Приговор: 1 год высылки в Архангельск.
4 июля 1922 года епископ Иларион вместе с этапом заключенных прибыл в Архангельск.
10 июля был освобожден из тюрьмы.
С 10 июля до 24 ноября пребывал в Архангельске. После ежедневной и ежечасной загруженности, после следствия и этапа ссылка показалась неожиданным отпуском. Большой город, почти в центре города дом, в котором хозяева выделили ему отдельную комнату с выходящими на солнечную сторону окнами. Первое время он почти целыми днями ходил по набережной величественной Северной Двины, наслаждаясь свежим воздухом, покоем и свободой и еще тем, что не надо было постоянно усиливаться и принуждать себя к тому, чтобы переделать все необходимое, чего уже нельзя отложить, но для совершения чего уже нет сил.
О живоцерковниках-обновленцах писал из ссылки: «А уж "оживляют" церковь пусть другие; нам с ними не по пути. Интересно, что на съезде для "оживления" только и надумали: 1) жениться архиерею, 2) жениться монахам с оставлением в сане, 3) жениться священнику на вдове, 4) жениться священнику вторично, 5) жениться на свояченице, 6) жениться на двоюродной сестре. Итак, шесть "жениться" – и только! Как просто-то оказывается! Ну что ж! На здоровье! А уж мы лучше по ссылкам поездим, а преклоняться перед наглостью, бессовестностью и глупостью не преклонимся. Дело-то не Божие, а потому разорится рано или поздно. А главная гнусность – сплошная политическая провокация. Всегда наши либералы первыми за городовыми бежали...»
И еще: «В Москве совсем спятили с ума. Соберутся человек тридцать-сорок случайных людей с улицы: "Давайте Живую церковь устроим! Давайте! Готово!" Ну не идиоты? А ведь и Живая церковь состоит из одних аферистов. Говорят, Троицкий Посад прямо в кабак обратили. А сколько безобразий самых гнусных! Я ведь за всем слежу. А что в газетах разных печатается, то и там много любопытного сообщают. Но, конечно, связь с ВЧК дает самозванцам видимость силы. Трусливые люди! А что по провинции делается! Столпотворение! "Смешение языков". Например, за одной службой соборной в одном губернском городе епископ поминает ВЦУ, протодиакон – тоже, второй диакон и певчие – Патриарха. Много еще всякой гадости будет. Так, видно, суждено. Русские пережили и такое унижение и поругание от своих иуд и предателей. Ну, а я надеюсь никогда не вступать в общение с ВЦУ и с разными самозванцами, хотя бы пришлось и много лет по ссылкам кататься...».
И еще: «Теперь можно положительно сказать, что изъятие ценностей было ненужным предприятием. Судя по отчетам, ценностей получено не более, как на двадцать миллионов золотых рублей. Теперь сосчитайте, чего стоит самое изъятие, перевозка, переливка (с угаром и... утечкой). Ведь в иных местах ящики для упаковки стоили столько же, сколько самые ценности. Прибавьте еще расходы по содержанию в тюрьмах тысяч арестованных по этому делу. Расходы на следствия и суды... Боюсь, не пришлось бы переплатить...»
И еще: «У Вас есть "Книга правил". Посмотрите... Вы увидите, что все красные попы и новые архиереи не имеют никакого священного сана и с ними нельзя иметь никакого общения. На этом я и утверждаюсь, что бы ни случилось при нашей "свободе" совести...».
24 ноября 1922 года во время ссылки Владыка был арестован и при аресте обвинен в "контрреволюционной деятельности", заключен в Архангельскую тюрьму.
В рапорте о результатах обыска на квартире епископа Илариона говорилось, что "присутствовавший при обыске митрополит Чичагов [приглашенный как понятой] говорил Троицкому, что это, вероятно, недоразумение, которое выяснится и Вас отец Иларион освободят, на что Троицкий ответил "какое там недоразумение? ""
В заключении по делу говорилось: "За первое время пребывания в месте высылки, подозревался в сношениях с реакционным духовенством центра и др. городов РСФСР, но за отсутствием уличающего материала был освобожден".
С 15 декабря 1922 года продолжал отбывать ссылку в Архангельске.
В конце июня 1923 года возвратился в Москву.
5 июля он отслужил всенощную в храме Сретенского монастыря, где до этого служили обновленцы. Перед началом Богослужения Владыка совершил чин освящения. Обращаясь к духовенству монастыря, призвал их покаяться в обновленчестве и противлении Патриарху, причем принести покаяние принародное: непокаявшихся он не допустит до службы и не разрешит им входить в алтарь. На следующий день, в праздник Владимирской иконы Божией Матери, в Сретенском монастыре служил Патриарх. Народу собралось столько, что храм не мог вместить всех, и многие стояли в монастырской ограде, многие плакали. Служба, начавшаяся утром, закончилась только в шесть часов вечера, после того как Патриарх благословил весь народ.
В Москве владыка Иларион патриархом Тихоном был возведен в сан архиепископа.
Он активно включился в церковную жизнь, ревностно боролся с обновленчеством, вел переговоры о возвращении обновленческих приходов в лоно Русской Православной Церкви, разработал чин покаяния при переходе из обновленчества, переосвящал храмы и монастыри.
Вот выдержки из заявления епископов-обновленцев в ГПУ: "Выступления епископа Илариона (гражданина Владимира Алексеевича Троицкого) во время его служения по храмам Москвы носят явно контрреволюционный и погромный характер; в своих речах он ориентируется на самых крайних реакционеров и возбуждает их к активным действиям. В результате его речей в толпе поднимаются разговоры о необходимости восстановления монархии: "одного хозяина нашли, найдем и другого". Приводятся в разговорах цитаты из Апокалипсиса: что вслед за возвращением пастыря должен явиться и князь. Открыто ведутся речи о необходимости погрома евреев и прочее, что первый враг русского народа советская власть, а второй – обновленческое церковное движение. Открыто высказываются ожидания скорого падения власти".
Владыка Иларион в течение нескольких лет неоднократно молился, совершал Богослужения и проповедовал в Свято-Данииловом монастыре.
Он многократно с успехом участвовал в публичных диспутах с обновленцами и атеистами. Зачастую диспуты в Москве проводились между наркомом просвещения Луначарским и главой обновленцев Введенским. Луначарский одерживал верх. Но картина совершенно менялась, когда в диспутах дозволялось участвовать архиепископу Илариону. Владыка держался просто, серьезно, с достоинством, в его речи чувствовалась непоколебимая вера в правоту всего того, что он говорил; он, казалось, лишь делился своими знаниями и опытом. Слушая Архиепископа, присутствовавшие забывали и о наркоме просвещения Луначарском, и о предателе Церкви Введенском. Однажды, желая искусить Архиепископа, Луначарский спросил его:
-Как же так, вы, служители культа, совершенно погрязли в противоречиях. С одной стороны, для вас Священное Писание – это нечто непререкаемое, а с другой, там ведь неоднократно говорится, что несть власти не от Бога. А советскую власть вы не любите. А советскую власть вы ругаете, недовольны ею. Как вы, гражданин Троицкий, ответите на этот вопрос?
-А мы разве говорим, что советская власть не от Бога? – сказал Архиепископ. – Да, конечно, от Бога! В наказание нам за грехи...
15 ноября 1923 года он был арестован и при аресте обвинен в "распространении ложных слухов и агитации против советской власти под религиозным флагом".
7 декабря комиссией НКВД по административным высылкам осужден по статьям 69, 73 УК РСФСР.
С января 1924 года – в Кемском концлагере в Архангельской области.
В январе на пересыльном пункте на Поповом острове его застало известие о смерти Ленина. В то время когда в Москве помещали во временный мавзолей гроб с телом Ленина, заключенные по распоряжению лагерного начальства должны были молча стоять пять минут. Владыка Иларион лежал на нарах, когда посреди барака стоял строй заключенных, среди которых были и священнослужители. "Встаньте, все-таки великий человек, да и влетит вам, если заметят", – убеждали его заключенные. Все кончилось, однако, благополучно, а Владыка, обращаясь к духовенству, сказал: "Подумайте, отцы, что ныне делается в аду: сам Ленин туда явился, бесам какое торжество!"
В 1924-25 годах владыка Иларион – в Соловецком лагере особого назначения.
С 5 июля 1925 года по 25 февраля 1926 года – в тюрьме "Коровники" в Ярославле, в одиночной камере. За время заключения ГПУ неоднократно пыталось склонить его к переходу в раскол, для чего его переводили в тюрьму Ярославля, где с ним дважды "беседовали". Но за отказ от сотрудничества с ГПУ и участия в раскольнической деятельности он получил дополнительный срок и был возвращен в Соловецкий лагерь, где пребывал с апреля 1926 года.
После окончания трехлетнего срока заключения в ОГПУ нашли, что "гр. Троицкий находясь в ссылке не прекратил... к.-р. работы. Принимая во внимание, что гр. Троицкий срок наказания отбыл и что он является социально-опасным элементом, потому... заключить в концлагерь на три года". Срок был продлен за "разглашение государственной тайны" (рассказывал о попытке вербовки его агентом ОГПУ) и его несговорчивостью.
19 ноября 1926 года Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ он был осужден по статьям 69, 73 УК РСФСР.
Приговор: 3 года исправительно-трудовых лагерей.
С 19 ноября оставлен в Соловецком лагере особого назначения.
Пошел новый трехлетний срок, снова пришлось переживать зиму на Соловках вместе с архиереями-друзьями, такими как архиепископ Херсонский Прокопий (Титов).
Среди заключенного духовенства владыка Иларион пользовался исключительным авторитетом, неоднократно выбирался старшим архиереем. Все знавшие его по заключению в Соловках свидетельствовали о его полном монашеском нестяжании, глубокой духовной красоте, подлинном христианском смирении, детской кротости, искренней любви к людям. "Золотое сердце и золотой ум", – говорил о нем архиепископ Евгений (Зернов).
В июле 1926 года владыка Иларион принимал активное участие в составлении "Соловецкого послания" (обращения к правительству СССР православных епископов из Соловецких островов).
После издания Декларации митрополитом Сергием (Страгородским) в 1927 году архиепископ Иларион не мог принять ее, но не желал порывать с ним общения, боясь церковного раскола. В лагере были недостаточные и противоречивые сведения о происходящем. Владыка надеялся на соборное разрешение этого вопроса и на то, что эти уступки безбожникам временного характера.
Архиепископ Иларион (Троицкий) был выдающийся ученый и церковный писатель, непревзойденный оратор, богатырь духом и телом, дивной души человек.
24 июля 1998 года были обретены его мощи и перенесены в Казанскую церковь Новодевичьего монастыря Санкт-Петербурга, а затем в Московский Сретенский монастырь.
10 мая 1999 года священномученик архиепископ Иларион (Троицкий) канонизирован Деянием Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II как местночтимый святой Московской епархии.
На Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви, 13-16 августа 2000 года, причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания.
Литература:
1. Польский М., протопресв. Новые мученики Российские. М., 1994. Репр. воспр. изд. 1949-1957 гг. (Джорданвилль). Ч. 1. С. 125-134.
2. Резникова И. Православие на Соловках: Материалы по истории Соловецкого лагеря. СПб., 1994. (Исторические сборники. 2). С. 146.
3. Из академической жизни// Богословский вестник. 1913. № 4.
4. Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти, 1917-1943: Сб. в 2-х частях/ Сост. М.Е. Губонин. М., 1994. С. 41-46, 166, 294, 494-495, 524-529, 579-580, 618-619, 637, 651, 724, 740-741, 781, 809, 863, 973.
5. Деяния Священного Собора Российской Православной Церкви 1917-1918 гг. (Документы. Материалы. Деяния I-XVI). М., 1994. Репр. воспр. изд. 1918г. Т. 1. С. 71.
6. Мануил (Лемешевский В.В.), митр. Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965 гг. (включительно). Erlangen, 1979-1989. Т. 3. С. 211-218.
7. Именной список ректорам и инспекторам духовных академий и семинарий, преподавателям духовных академий и монашествующим преподавателям духовных семинарий на 1917 г. Пг., 1917. С. 20.
8. Кривошеева Н.А. "Блаженны непорочные в путь ходящии"//Москва. 1998. № 1-5.
9. Определение Патриарха Московского и всея Руси о канонизации священномученика архиепископа Илариона (Троицкого, 1886-1929)// ЖМП. 1999. № 6.
10. Синодик гонимых, умученных, в узах невинно пострадавших православных священно-церковнослужителей и мирян Санкт-Петербургской епархии: ХХ столетие. СПб., 1999. С. 12.
11. Просим освободить из тюремного заключения (письма в защиту репрессированных). М.: Современный писатель, 1998. 208 с., илл. С. 88-89.
12. Деяние Юбилейного Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви о соборном прославлении новомучеников и исповедников Российских XX века. Москва, 12-16 августа 2000 г.
13. Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви ХХ столетия: Жизнеописания и материалы к ним. Тверь, 2000. Кн. 4. С. 378-445, 475-477.
14. Соловецкий мартиролог// Православный церковный календарь 2001 г. Издание Соловецкого монастыря.
15. Санкт-Петербургский мартиролог. СПб.: Изд-во "Миръ", "Общество святителя Василия Великого", 2002. 416 с. С. 8.
16. Голубцов С.А., протодиак. Профессура МДА в сетях Гулага и ЧеКа. М., 1999. С. 18-19.
17. Синодик гонимых, умученных, в узах невинно пострадавших православных священно-церковнослужителей и мирян Санкт-Петербургской епархии: ХХ столетие. 2-е издание дополненное. СПб., 2002. 280 с. С. 8.
18. Голубцов С.А., протодиак. Стратилаты академические. М., 1999. С. 63-108.
19. Следственное дело патриарха Тихона. Сборник документов по материалам Центрального архива ФСБ РФ. М.: Памятники исторической мысли, 2000. 1016+32 с. илл. С. 118, 358, 373, 374, 380, 485, 744, 778, 912.
20. Книга памяти жертв политических репрессий в Тульской области 1917-1987 гг. Том второй. Тула: "Гриф и К", 2003. 248 с. С. 179.
21. Автобиография архиепископа Леонтия Чилийского. Журнал «Русскiй Паломникъ», № 38.
22. http://pstbi.ru
23. http://drevo.pravbeseda.ru
24. http://fond.centro.ru
Документы:
1. ГА РФ. Ф.6343. Оп.1. Д.263. Том_Лист Л.80.
2. ГА РФ. Ф.10035. Оп.1. Д.П-34970.
3. ЦА ФСБ РФ. Д.Р-43791.
4. ЦА ФСБ РФ. Д.Р-43193.
село Липицы , Каширский уезд , Тульская губерния
Ленинград
Архиепи́скоп Иларио́н (в миру - Владимир Алексеевич Троицкий ; 13 (25) сентября , село Липицы , Каширский уезд , Тульская губерния , ныне Серпуховского района Московской области - 28 декабря , Ленинград) - епископ Русской Православной Церкви , архиепископ Верейский. Выдающийся русский богослов, проповедник, духовный писатель.
Семья и детство
- Отец - Алексей Петрович Троицкий, сын священника и сам сельский священник.
- Братья - Дмитрий, принял монашеский постриг с именем Даниил , позднее был архиепископом Брянским; Алексей, священник в родном селе Липицы, погиб в лагере.
- Сёстры - Ольга и София.
Рано изучил церковнославянский язык, в возрасте пяти лет уже читал в храме часы и шестопсалмие .
Образование
Окончил Тульское духовное училище (), Тульскую духовную семинарию (), Московскую духовную академию () со степенью кандидата богословия (тема работы «История догмата о Церкви»). За время учёбы был удостоен премии Московского митрополита Макария за лучшее семестровое сочинение и премии митрополита Московского Иосифа за лучшую кандидатскую работу.
С 1911 года преподавал в академии Священное Писание Нового Завета.
Основные научные работы посвящены учению о церкви. Концепция церкви, предложенная святителем, опирается на Священное Писание и учение святых отцов, причём святоотеческие представления пережиты им изнутри. В большинстве его сочинений можно проследить развитие мысли о церкви как «союзе любви», как организме, мистическом Теле, члены которого объединены общей благодатной жизнью, имя которой - любовь. Считал, что Запад отпал от церкви, что на Западе с 1054 года нет церкви, а отпадение от церкви означало отпадение от Христа - главы церкви и от христианства вообще. Единственной святой, соборной и апостольской церковью является православная церковь, вне которой таинства недействительны. Был убеждённым славянофилом и антизападником. Упрекал русскую интеллигенцию в отрыве от церкви и русских корней, благодаря насаждению западноевропейских культуры, образования и воспитания с петровских времён. Критиковал схоластику в богословии.
Участие в Поместном соборе
Был активным сторонником возрождения Патриаршества. В октябре 1917 года в лекции в Московской духовной академии говорил: «Теперь наступает такое время, что венец патриарший будет венцом не „царским“, а скорее, венцом мученика и исповедника, которому предстоит самоотверженно руководить кораблём Церкви в его плавании по бурным волнам моря житейского».
Весной 1919 года находился в заключении в Бутырской тюрьме .
Смерть, похороны
Был отправлен в Среднюю Азию по этапу - от одной пересылочный тюрьмы к другой. В дороге заразился сыпным тифом , вспыхнувшим среди заключённых. Без вещей (в пути его обокрали), в одном рубище, кишащем насекомыми, в горячке его привезли в Ленинград и поместили в тюрьму. Через день тяжело больной владыка был отправлен в больницу (куда был вынужден идти пешком), где скончался через несколько дней. В бреду говорил: «Вот теперь я совсем свободен!» Врач, присутствовавший при его кончине, был свидетелем того, как владыка благодарил Бога, радуясь близкой встрече с Ним.
Владыка Иларион причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 для общецерковного почитания.
Прославление свт. Илариона продолжалось и за пределами России. 14 января 2006 года, в Германии собиралась группа верующих, которые служили Литургию в честь свт. Илариона. Из этой группы образовалась настоящий приход, который решением Св. Синода Русской Православной Церкви Московского Патриархата от 21 августа 2007, был включен в Берлинско-Германскую епархию . Первый настоятель этого прихода - иеромонах Серафим (Стандхардт), а первая староста София Хейнзе, дальняя родственница свт. Илариона .
Труды
- Очерки из истории догмата о Церкви. М., 1997.
- Творения священномученика Илариона (Троицкого). В трех томах. М., 2004. В юбилейное издание включены практически все его работы, известные на сегодняшний день. В первый том целиком вошла его диссертация «Очерки из истории догмата о Церкви», второй и третий тома посвящены соответственно богословским и церковно-публицистическим трудам.