"Моби Дик" (Мелвилл): описание и анализ романа из энциклопедии. «Моби Дик» Германа Мелвилла: несвоевременный шедевр

76. жанровое своеобразие книги Мелвилла «Моби Дик, или Белый Кит».

«Моби Дик» был опубликован в 1851 году. При своём появлении эта книга вызвала некоторое замешательство в рядах критиков и растерянность в стане читателей. Довольно быстро те и другие согласились, что «Моби Дик» – произведение «странное», и на том успокоились.

«Моби Дик» – книга необычная. Она написана попрёки всем существующим представлениям о законах жанра и не похожа ни на одно произведение мировой литературы. Если читатель после первой сотни страниц в недоумении остановится и спросит: «Какой же это роман?» – он будет совершенно прав. Но полезно при этом помнить, что этот вопрос задавали уже миллионы людей и что это не помешало им дочитать книгу до конца, а затем перечитать её ещё несколько раз.

Читать «Моби Дика» нелегко. Приходится преодолевать своего рода «сопротивление материала». Втянувшись в описание морской стихии, читатель спотыкается о специальные главы, посвящённые научной классификации китов. Неторопливая повесть о корабельной жизни неожиданно сменяется драматургическими сценами, выдержанными в духе елизаветинской трагедии. За ними вдруг идёт отвлечённое философское рассуждение о «белизне» и о том нравственном смысле, который придаёт этой «всецветной бесцветности» человеческое сознание. Поэтические картины, суховатые научные рассуждения, диалоги, монологи, философские отступления, притчи, описание разделки китовой туши, картины охоты на китов, размышления о судьбах человека, народов, государств – всё это идёт непрерывной чередой, заставляя читателя с некоторым усилием переключаться с предмета на предмет и следовать за особой глубинной логикой авторской мысли.

Для верного понимания мелвилловского замысла необходимо внести ясность в вопрос о «герое» романа, тем более что среди историков литературы и по сей день не существует единого мнения на этот предмет. Одни полагают, что героем следует считать Измаила, другие отдают предпочтение капитану Ахаву, третьи – Белому Киту, и каждый находит подтверждение своему взгляду как в тексте самого романа, так и в многочисленных высказываниях самого Мелвилла и в его переписке.

В «Моби Дике», особенно в первых его главах, имеется довольно энергичное лирическое начало. Оно связано с образом Измаила, от имени которого ведётся повествование. Мелвилл не описывает подробно своего лирического героя, полагаясь на силу ассоциаций, которые должно было вызвать его имя. И в самом деле, достаточно было современникам Мелвилла, воспитанным на Священном писании, прочесть первую фразу романа – «Зовите меня Измаил», – как перед их взором немедленно возникала библейская параллель – образ изгнанника, осуждённого на вечные скитания.

Очень скоро, однако, лирическое начало утрачивает своё образное воплощение и становится моментом стиля. Измаил, как характер и персонаж, почти исчезает из повествования. Его сознание сливается с авторским сознанием, и в романе остаётся один повествователь – автор . Время от времени он как бы вспоминает о своём лирическом герое, но не надолго. Героем становится авторская мысль, бьющаяся в поисках истины. И эта мысль, опять-таки, не о себе и не о своей жизни, а об Америке, человечестве, вселенной.

Споры о жанровой принадлежности «Моби Дика» бесплодны. Даже согласившись, что это роман, мы не придём к желаемой определённости. Романы бывают разные. «Моби Дик» содержит в себе признаки романа-эпопеи, романа из истории нравов, романа философского, социального, морского, фантастического . Но он не принадлежит ни к одному из этих типов. Более того, его нельзя расчленить на философские, приключенческие, сугубо научные «куски». Повествование о Белом Ките – монолитная глыба, не поддающаяся рассечению.

Необходимость поисков была очевидной. Мелвилл задался грандиозной целью создать современный американский эпос. Здесь должна была получить отражение социальная, экономическая, духовная жизнь Америки, стоявшей на пороге гражданской войны. Автор обязан был художественно осмыслить трагические противоречия действительности и сознания, которые, как ему казалось, увлекали страну к гибели. Осуществить эту цель в чётких рамках одного определённого жанра, одного уже известного типа романтического повествования было явно невозможно. Отсюда жанровая полифония «Моби Дика». Отсюда же, кстати, и его сложная система символов.

77. Сюжет и композиция романа Мелвилла "Моби Дик, или Белый кит".

Кр.сод.: Молодой американец с библейским именем Измаил (в книге Бытия сказано об Измаиле, сыне Авраама: «Он будет между людьми, как дикий осел, руки его на всех и руки всех на него»), наскучив пребыванием на суше и испытывая затруднения в деньгах, принимает решение отправиться в плавание на китобойном судне. В первой половине XIX в. старейший американский китобойный порт Нантакет - уже далеко не самый крупный центр этого промысла, однако Измаил считает важным для себя наняться на судно именно в Нантакете. Остановившись по дороге туда в другом портовом городе, где не в диковинку встретить на улице дикаря, пополнившего на неведомых островах команду побывавшего там китобойца, где можно увидеть буфетную стойку, изготовленную из громадной китовой челюсти, где даже проповедник в церкви поднимается на кафедру по веревочной лестнице - Измаил слушает страстную проповедь о поглощенном Левиафаном пророке Ионе, пытавшемся избегнуть пути, назначенного ему Богом, и знакомится в гостинице с туземцем-гарпунщиком Квикегом. Они становятся закадычными друзьями и решают вместе поступить на корабль.

В Нантакете они нанимаются на китобоец «Пекод», готовящийся к выходу в трехгодичное кругосветное плавание. Здесь Измаил узнает, что капитан Ахав (Ахав в Библии - нечестивый царь Израиля, установивший культ Ваала и преследовавший пророков), под началом которого ему предстоит идти в море, в прошлом своем рейсе, единоборствуя с китом, потерял ногу и не выходит с тех пор из угрюмой меланхолии, а на корабле, по дороге домой, даже пребывал некоторое время не в своем уме. Но ни этому известию, ни другим странным событиям, заставляющим думать о какой-то тайне, связанной с «Пекодом» и его капитаном, Измаил пока ещё не придает значения. Встреченного на пристани незнакомца, пустившегося в неясные, но грозные пророчества о судьбе китобойца и всех зачисленных в его команду, он принимает за сумасшедшего или мошенника-попрошайку. И темные человеческие фигуры, ночью, скрытно, поднявшиеся на «Пекод» и потом словно растворившиеся на корабле, Измаил готов считать плодом собственного воображения.

Лишь спустя несколько дней после отплытия из Нантакета капитан Ахав оставляет свою каюту и появляется на палубе. Измаил поражен его мрачным обликом и отпечатавшейся на лице неизбывной внутренней болью. В досках палубного настила заблаговременно пробуравлены отверстия, чтобы Ахав мог, укрепив в них костяную ногу, сделанную из полированной челюсти кашалота, хранить равновесие во время качки. Наблюдателям на мачтах отдан приказ особенно зорко высматривать в море белого кита. Капитан болезненно замкнут, ещё жестче обычного требует беспрекословного и незамедлительного послушания, а собственные речи и поступки резко отказывается объяснить даже своим помощникам, у которых они зачастую вызывают недоумение. «Душа Ахава, - говорит Измаил, - суровой вьюжной зимой его старости спряталась в дуплистый ствол его тела и сосала там угрюмо лапу мрака».

Впервые вышедший в море на китобойце Измаил наблюдает особенности промыслового судна, работы и жизни на нем. В коротких главах, из которых и состоит вся книга, содержатся описания орудий, приемов и правил охоты на кашалота и добычи спермацета из его головы. Другие главы, «китоведческие» - от предпосланного книге свода упоминаний о китах в самого разного рода литературе до подробных обзоров китового хвоста, фонтана, скелета, наконец, китов из бронзы и камня, даже китов среди звезд, - на протяжении всего романа дополняют повествование и смыкаются с ним, сообщая событиям новое, метафизическое измерение.

Однажды по приказу Ахава собирается команда «Пекода». К мачте прибит золотой эквадорский дублон. Он предназначен тому, кто первым заметит кита-альбиноса, знаменитого среди китобоев и прозванного ими Моби Дик. Этот кашалот, наводящий ужас своими размерами и свирепостью, белизной и необычной хитростью, носит в своей шкуре множество некогда направленных в него гарпунов, но во всех схватках с человеком остается победителем, и сокрушительный отпор, который получали от него люди, многих приучил к мысли, что охота на него грозит страшными бедствиями. Именно Моби Дик лишил Ахава ноги, когда капитан, оказавшись в конце погони среди обломков разбитых китом вельботов, в приступе слепой ненависти бросился на него с одним лишь ножом в руке. Теперь Ахав объявляет, что намерен преследовать этого кита по всем морям обоих полушарий, пока белая туша не закачается в волнах и не выпустит свой последний, черной крови, фонтан. Напрасно первый помощник Старбек, строгий квакер, возражает ему, что мстить существу, лишенному разума, поражающему лишь по слепому инстинкту, - безумие и богохульство. Во всем, отвечает Ахав, проглядывают сквозь бессмысленную маску неведомые черты какого-то разумного начала; и если ты должен разить - рази через эту маску! Белый кит навязчиво плывет у него перед глазами как воплощение всякого зла. С восторгом и яростью, обманывая собственный страх, матросы присоединяются к его проклятиям Моби Дику. Трое гарпунщиков, наполнив ромом перевернутые наконечники своих гарпунов, пьют за смерть белого кита. И только корабельный юнга, маленький негритенок Пип, молит у Бога спасения от этих людей.

Когда «Пекод» впервые встречает кашалотов и вельботы готовятся к спуску на воду, пятеро темнолицых призраков вдруг появляются среди матросов. Это команда вельбота самого Ахава, выходцы с каких-то островов в Южной Азии. Поскольку владельцы «Пекода», полагая, что во время охоты от одноногого капитана уже не может быть толка, не предусмотрели гребцов для его собственной лодки, он провел их на корабль тайно и до сих пор укрывал в трюме. Их предводитель - зловещего вида немолодой парс Федалла.

Хотя всякое промедление в поисках Моби Дика мучительно для Ахава, он не может совсем отказаться от добычи китов. Огибая мыс Доброй Надежды и пересекая Индийский океан, «Пекод» ведет охоту и наполняет бочки спермацетом. Но первое, о чем спрашивает Ахав при встрече с другими судами: не случалось ли тем видеть белого кита. И ответом зачастую бывает рассказ о том, как благодаря Моби Дику погиб или был изувечен кто-нибудь из команды. Даже посреди океана не обходится без пророчеств: полубезумный матрос-сектант с пораженного эпидемией корабля заклинает страшиться участи святотатцев, дерзнувших вступить в борьбу с воплощением Божьего гнева. Наконец «Пекод» сходится с английским китобойцем, капитан которого, загарпунив Моби Дика, получил глубокую рану и в результате потерял руку. Ахав спешит подняться к нему на борт и поговорить с человеком, судьба которого столь схожа с его судьбой. Англичанин и не помышляет о том, чтобы мстить кашалоту, но сообщает направление, в котором ушел белый кит. Снова Старбек пытается остановить своего капитана - и снова напрасно. По заказу Ахава корабельный кузнец кует гарпун из особо твердой стали, на закалку которого жертвуют свою кровь трое гарпунщиков. «Пекод» выходит в Тихий океан.

Друг Измаила, гарпунщик Квикег, тяжело заболев от работы в сыром трюме, чувствует приближение смерти и просит плотника изготовить ему непотопляемый гроб-челн, в котором он мог бы пуститься по волнам к звездным архипелагам. А когда неожиданно его состояние меняется к лучшему, ненужный до времени гроб решено проконопатить и засмолить, чтобы превратить в большой поплавок - спасательный буй. Новый буй, как и положено, подвешен на корме «Пекода», немало удивляя своей характерной формой команды встречных судов.

Ночью в вельботе, возле убитого кита, Федалла объявляет капитану, что в этом плавании не суждено тому ни гроба, ни катафалка, но два катафалка должен увидеть Ахав на море, прежде чем умереть: один - сооруженный нечеловеческими руками, и второй, из древесины, произросшей в Америке; что только пенька может причинить Ахаву смерть, и даже в этот последний час сам Федалла отправится впереди него лоцманом. Капитан не верит: при чем тут пенька, веревка? Он слишком стар, ему уже не попасть на виселицу.

Все явственнее признаки приближения к Моби Дику. В свирепый шторм огонь Святого Эльма разгорается на острие выкованного для белого кита гарпуна. Той же ночью Старбек, уверенный, что Ахав ведет корабль к неминуемой гибели, стоит у дверей капитанской каюты с мушкетом в руках и все же не совершает убийства, предпочтя подчиниться судьбе. Буря перемагничивает компасы, теперь они направляют корабль прочь из этих вод, но вовремя заметивший это Ахав делает новые стрелки из парусных игл. Матрос срывается с мачты и исчезает в волнах. «Пекод» встречает «Рахиль», преследовавшую Моби Дика только накануне. Капитан «Рахили» умоляет Ахава присоединиться к поискам потерянного во время вчерашней охоты вельбота, в котором был и его двенадцатилетний сын, но получает резкий отказ. Отныне Ахав сам поднимается на мачту: его подтягивают в сплетенной из тросов корзине. Но стоит ему оказаться наверху, как морской ястреб срывает с него шляпу и уносит в море. Снова корабль - и на нем тоже хоронят погубленных белым китом матросов.

Золотой дублон верен своему хозяину: белый горб появляется из воды на глазах у самого капитана. Три дня длится погоня, трижды вельботы приближаются к киту. Перекусив вельбот Ахава надвое, Моби Дик закладывает круги вокруг отброшенного в сторону капитана, не позволяя другим лодкам прийти ему на помощь, пока подошедший «Пекод» не оттесняет кашалота от его жертвы. Едва оказавшись в лодке, Ахав снова требует свой гарпун - кит, однако, уже плывет прочь, и приходится возвращаться на корабль. Темнеет, и на «Пекоде» теряют кита из виду. Всю ночь китобоец следует за Моби Диком и на рассвете настигает опять. Но, запутав лини от вонзившихся в него гарпунов, кит разбивает два вельбота друг о друга, а лодку Ахава атакует, поднырнув и ударив из-под воды в днище. Корабль подбирает терпящих бедствие людей, и в суматохе не сразу замечено, что парса среди них нет. Вспомнив его обещание, Ахав не может скрыть страха, но продолжает преследование. Все, что свершается здесь, предрешено, говорит он.

На третий день лодки в окружении акульей стаи опять устремляются к замеченному на горизонте фонтану, над «Пекодом» вновь появляется морской ястреб - теперь он уносит в когтях вырванный судовой вымпел; на мачту послан матрос, чтобы заменить его. Разъяренный болью, которую причиняют ему полученные накануне раны, кит тут же бросается на вельботы, и только капитанская лодка, среди гребцов которой находится теперь и Измаил, остается на плаву. А когда лодка поворачивается боком, то гребцам предстает растерзанный труп Федаллы, прикрученного к спине Моби Дика петлями обернувшегося вокруг гигантского туловища линя. Это - катафалк первый. Моби Дик не ищет встречи с Ахавом, по-прежнему пытается уйти, но вельбот капитана не отстает. Тогда, развернувшись навстречу «Пекоду», уже поднявшему людей из воды, и разгадав в нем источник всех своих гонений, кашалот таранит корабль. Получив пробоину, «Пекод» начинает погружаться, и наблюдающий из лодки Ахав понимает, что перед ним - катафалк второй. Уже не спастись. Он направляет в кита последний гарпун. Пеньковый линь, взметнувшись петлей от резкого рывка подбитого кита, обвивает Ахава и уносит в пучину. Вельбот со всеми гребцами попадает в огромную воронку на месте уже затонувшего корабля, в которой скрывается до последней щепки все, что некогда было «Пекодом». Но когда волны уже смыкаются над головой стоящего на мачте матроса, рука его поднимается и все-таки укрепляет флаг. И это последнее, что видно над водой.

Выпавшего из вельбота и оставшегося за кормой Измаила тоже тащит к воронке, но когда он достигает её, она уже превращается в гладкий пенный омут, из глубины которого неожиданно вырывается на поверхность спасательный буй - гроб. На этом гробе, нетронутый акулами, Измаил сутки держится в открытом море, пока чужой корабль не подбирает его: то была неутешная «Рахиль», которая, блуждая в поисках своих пропавших детей, нашла только ещё одного сироту.

«И спасся только я один, чтобы возвестить тебе…»

78. Философия и символика романа «Моби Дик, или Белый кит».

Охота на китов становится у Мелвилла как бы самостоятельным миром, далеко выходящим за пределы корабельной палубы и океанских просторов. Он захватывает и сушу, как бы «оморячивая» традиционно сухопутные предметы, явления, институты . Под пером писателя возникает «странная», хотя и вполне реальная действительность, где гостиницы называются «Под скрещёнными гарпунами» или «Китовый фонтан», где буфетная стойка располагается под аркой из китовой челюсти, где язычники бреются гарпунами, а священник читает проповедь с кафедры, имеющей форму «крутого корабельного носа» и снабжённой подвесным трапом из красного каната. И священник, одетый в зюйдвестку, приглашает прихожан сесть потесней: «Эй, от левого борта! Податься вправо!» И вот уже морская стихия захватывает часовню, и сама часовня становится похожа на корабль. Странным путём идёт авторская мысль, но вполне целенаправленным – к обобщению и символу. Образ корабля, который только что «совпадал» с часовней, продолжает шириться: «Ведь кафедра проповедника искони была у земли впереди, а всё остальное следует за нею; кафедра ведёт за собой мир…» – таково начало мощной риторической тирады, выводящей читателя к одному из важнейших мелвилловских символов: «Воистину, мир – это корабль, взявший курс в неведомые воды открытого океана…» В дальнейшем авторская мысль не оставляет эту метафорическую связку (мир-корабль) и порождает реверсивный символ (корабль-мир). Но теперь это уже не условный, а самый что ни на есть настоящий корабль – китобойное судно «Пекод» – с его командой, составленной из представителей разных рас и национальностей, – образ, который в символическом плане может трактоваться как Америка или как человечество, плывущие неведомо куда в погоне за призрачной целью .

В этом реальном и одновременно «странном» китобойном мире бесконечно важное место занимают сами киты. «Моби Дик» может рассматриваться не только как энциклопедия промысла, но и как справочник по «китологии». Китам посвящены специальные главы и разделы, содержащие естественную историю китов, их подробную классификацию, иконографию, биологическую и промышленную анатомию и даже эстетику. К тому же, роману о ките предпослана подборка высказываний о китах, почерпнутых из самых разных источников (от Библии, Плиния, Плутарха, Шекспира и короля Альфреда до безвестных рассказчиков матросских «баек» в атлантических портах Америки).

Мелвилл необыкновенно добросовестен, и сведения о китах, которые он сообщает, вполне достоверны. Однако постепенно читатель начинает замечать во всей этой «китологии» некоторую странность, проистекающую из того, что писателя явно интересуют не столько киты, сколько человеческие представления о них. И если сами киты не меняются, то представления о них лишены стабильности. Китология в «Моби Дике» перерастает промысловые и биологические границы. Появляются абзацы о китах в религии, в философии, в политике и, наконец, в системе мироздания. Постепенно мелвилловские киты переходят из разряда морских животных в разряд продуктов человеческого духа и начинают жить двойной жизнью: одна протекает в морских глубинах, другая – в просторах человеческого сознания. Не случайно писатель классифицирует их по системе, принятой для классификации книг, – киты in Folio , in Quarto , in Duodecimo … Понятие о ките как о биологическом виде отступает в тень, а на первый план выдвигается его символическое значение. Вся «китология» в романе ведёт к Белому Киту, который плавает в водах философии, психологии, социологии и политики.

Следует подчеркнуть, что тяготение Мелвилла к символическим абстракциям и обобщениям ни в коей мере не отрывает «Моби Дика» от экономической, политической, социальной реальности современной Америки. Почти всякий символ в романе имеет среди многочисленных возможных значений, по крайней мере, одно, непосредственно относящееся к жизни и судьбе Соединённых Штатов. Самый простой пример – уже упоминавшийся образ корабля под звёздно-полосатым флагом, на борту которого собрались представители всех рас и многих национальностей. Его можно трактовать по-разному, но первое, что приходит в голову, – разноплемённая Америка, плывущая по неизведанным водам истории к неизвестной гавани. Доплывёт ли? К какой гавани стремится? Кто направляет её? Именно так читатель расшифровывает для себя этот символ, и потому в сцене гибели «Пекода» усматривает трагическое пророчество.

Авторская мысль в «Моби Дике» разворачивается по чрезвычайно широкому фронту и охватывает огромное количество явлений национальной жизни. Но она имеет, так сказать, генеральное направление, а именно – будущее Америки. На основе исследования современности она стремится предсказать завтрашний день. Не все прогнозы Мелвилла оказались верными, но некоторые удивляют нас и сегодня. В круговороте современной жизни писатель разглядел зародыши явлений, которые развились в полную силу лишь спустя десятилетия. Поразительно, что Мелвилл, ошибаясь порой в простых вещах, оказывался точен в самых сложных областях, там, где взаимодействовали экономика и мораль, политика, философия и психология.

С самого начала Мелвилл отдаёт судьбу «Пекода» в руки трёх новоанглийских квакеров: владельца корабля Вилдада, капитана Ахава и его старшего помощника Старбека. От них зависит направление, успех и цель плавания. Каждый из них олицетворяет определённую эпоху в нравственном развитии Новой Англии.

Вилдад – это вчерашний день. Он набожный стяжатель и лицемер. Но ни набожность, ни стяжательство, ни лицемерие не воспринимаются как индивидуальные свойства его натуры. Они традиционны для Новой Англии и составляют самую суть американского пуританства, в котором суровое благочестие всегда уживалось с беззастенчивой жаждой наживы. Вилдад скопидом. Он стар. В нём нет энергии. Да если б и была, она вся уходила бы в скопидомство. Бурные плавания не для него. На борту «Пекода» ему делать нечего. «Пекод» отплывает, Вилдад остаётся.

Сегодняшний день Новой Англии представлен Старбеком. Он тоже благочестив, но, в отличие от Вилдада, не лицемерен. Собственно, Мелвилл и не даёт ему повода лицемерить. Он искусный моряк и китобой. Он человечен. Но в нём нет инициативы, размаха. Он не живёт ощущением великой цели. Он может вывести «Пекод» в плавание, но он обязательно приведёт его назад к Вилдаду. Ему не уйти из-под власти вчерашнего дня. Но и перед завтрашним днём ему не устоять. Завтра он будет не на месте. У Старбека много привлекательных качеств. Но у него нет будущего.

Будущее воплощено в образе Ахава. Оно-то и занимает мысли Мелвилла более всего. Ахав – характер сложный, противоречивый, многозначный. В нём сплавлены романтическая таинственность, библейская вековая боль человечества, фанатическая ненависть к Злу и неограниченная способность творить его . Но сквозь всю сложность, сквозь сплетение физических, нравственных, психологических элементов отчётливо просматриваются «законы бытия», которые ещё только формировались в Америке мелвилловских времён.

Конечно, Ахав не «капитан индустрии» и не бизнесмен. Ему определена другая роль. Однако его целеустремлённость, способность перешагнуть через любые препятствия, его умение не смущаться рассуждениями о справедливости, отсутствие страха, жалости, сострадания, его отвага и предприимчивость, а главное, размах и железная хватка – всё это позволяет видеть в нём «пророческий прообраз будущих строителей империи второй половины века», каждый из которых тоже преследовал своего Белого Кита, преступая юридические, человеческие и божеские законы.

В этом плане Ахав был одним из самых тонких прозрений Мелвилла.

ОДНАКО Мелвиллу представлялось, что фанатизм в борьбе, даже если это борьба за правое дело, может привести к ещё большему злу, к страшной катастрофе . Отсюда и символика образа капитана, погубившего свой корабль со всей командой. Ахав – сильный и благородный дух. Он восстал против мирового Зла. Но он фанатик, и потому его попытка достигнуть прекрасной цели оказалась гибельной.

Очевидно, что проблема фанатизма в романе, поставленная преимущественно в философско-психологическом плане, восходит какими-то своими сторонами к политической жизни Америки конца сороковых – начала пятидесятых годов. Впрочем, за какой бы эпизод мы ни ухватились, какой бы образ или символ ни стали рассматривать, мы обязательно почувствуем соприкосновение с определёнными сторонами общественной жизни Америки. Потому-то «Моби Дик» по справедливости считается социальным романом.

Движение мелвилловской мысли множественно по направлению и временами хаотично, но сохраняет единство цели: выявить общую тенденцию в нравственной эволюции американского общества, чтобы определить, к чему эта эволюция может в конечном счёте привести. Как и многие его современники, Мелвилл полагал, что поступки людей определяются их представлениями о мире и об универсальных законах бытия, отлитыми в форму религиозных учений и философских систем. Но какова степень истинности и достоверности этих систем? Проницательная мысль писателя легко установила их общую черту: они снимали с человека ответственность, выводя силы, руководящие человеческой жизнью, равно как и жизнью народов и государств, за пределы человека и общества. В ходу были понятия пуританской теологии и идеалистической философии, и всё сводилось, в сущности, к различным вариантам «божьего промысла ». То мог быть традиционный грозный бог новоанглийских пуритан, любвеобильный бог унитарианцев, «сверхдуша» трансценденталистов, «абсолютный дух» немецких философов или безличные «провиденциальные законы».

Десятки глав «Моби Дика» отведены под художественное исследование и проверку означенных религиозных и философских систем, и ни одна из них этой проверки не выдержала. Отсюда, в своём непрестанном движении, авторская мысль должна была со всей неизбежностью прийти к постановке проблемы в самой общей и крамольной по тем временам форме: а существует ли вообще некая высшая сила, ответственная за жизнь человека и человеческого общества? Ответ на этот вопрос требовал, казалось бы, концентрации внимания на изучении природы, включая сюда все виды и формы человеческого бытия. Однако мысль Мелвилла отказывалась двигаться этим прямолинейным путём. Писатель отчётливо понимал, что в процессе познания участвует не только объект, но и субъект. И если объект был стабилен и объективен, то субъект, напротив, обладал большим разнообразием. Отсюда вытекала необходимость гносеологического эксперимента, цель которого – исследование основных типов познающего сознания.

ОБРАЗЫ

Для верного понимания мелвилловского замысла необходимо внести ясность в вопрос о «герое» романа, тем более что среди историков литературы и по сей день не существует единого мнения на этот предмет. Одни полагают, что героем следует считать Измаила, другие отдают предпочтение капитану Ахаву, третьи – Белому Киту, и каждый находит подтверждение своему взгляду как в тексте самого романа, так и в многочисленных высказываниях самого Мелвилла и в его переписке. Не станем указывать на кого-то из героев как на априори главного, просто рассмотрим те образы, что встречаем на страницах романа.

Ахав

ОбразкапитанаАхававызывает к себе глубокий интерес. Он исследован Мелвиллом наиболее подробно и обстоятельно, ибо ему писатель придавал особо важное значение. Ему он выделяет целую главу под названием “Ахав”, где читатель ближе знакомится с героем:

“Вот уже несколько дней как мы покинули Нантакет, а капитан Ахав все еще не показывался на палубе… Действительность превзошла опасения: на шканцах стоял капитан Ахав. Никаких следов обычной физической болезни и недавнего выздоровления на нем не было заметно. Он был словно приговоренный к сожжению заживо, в последний момент снятый с костра, когда языки пламени лишь оплавили его члены, но не успели еще их испепелить, не успели отнять ни единой частицы от их крепко сбитой годами спины. Весь он, высокий и массивный, был точно отлит из чистой бронзы”.

ОбразАхава– таинственный и непостижимый, как всякое будущее. Он из нантакетских квакеров. Он идет к своей цели, не смущая себя и других христианскими заповедями. Что ему христианское писание! Он готов вышвырнуть его за борт и заключить союз с самим дьяволом. Нет таких препятствий, через которые он не мог бы перешагнуть. Его не смутят ни гибель, ни слезы сирот, ни рассуждения о справедливости и свободе. В своем чудовищном эгоцентризме Ахав не видит человека в человеке, ибо человек для него не более, чем инструмент, которым он пользуется для осуществления своих замыслов. Недаром он стоит в отдалении от команды и даже своих ближайших помощников, недосягаемый в своем величии диктатора. ДляАхаване существует иных целей, кроме его собственных. Им он подчиняет все, что подвластно ему. Пуританская ограниченность развилась в нем до полной слепоты ко всему, что не способствует осуществлению его задачи. В нем нет ни страха, ни жалости, ни чувства симпатии. Он дерзок, предприимчив и отважен. В его действиях ощущаются размах и железная хватка. В середине XIX века он живет по нравственным нормам лондонского Морского Волка и драйзерского Кауперфилда. И прав, конечно, Матиссен, который увидел вАхаве“пророческийобразбудущих строителей империи второй половины века”. Не следует забывать, что Мелвилл жил в пору интенсивного развития американской экономики. Энергичные, предприимчивые люди, осваивавшие новые земли, строившие фабрики, заводы, корабли и железные дороги, торговавшие со всем миром и открывавшие банки в американских городах, делали исторически полезное дело и сознавали его общественную необходимость.

Соединение в одномобразевысокого благородства помыслов и тиранического бессердечия действий, возвышенной субъективной цели и бесчеловечной жестокости ее объективного осуществления не было простой прихотью писателя, пожелавшего изобразить больное сознание, как представляют дело буржуазные критики. Нравственные противоречияобразабыли той точкой, где сходились, переплетаясь в удивительном диалектическом единстве, размышления Мелвилла о наиболее важных с его точки зрения, тенденциях общественной, политической и нравственной жизни Америки середины XIX столетия. Эти размышления воплотились в трагическом и одновременно символическомобразебезумствующего титана, который поднялся, дабы уничтожить мировое зло, видевшееся ему в облике Белого Кита, и погубил всех находившихся под его началом людей, так и не достигнув своей цели.

Измаил

Чтобы оценить всю важность последствий, связанных с деятельностьюАхава, необходимо постоянно помнить “об истине”, добываемой сознанием. Этотобразближе Мелвиллу, чем все остальное. Его деятельность как раз и представляет собой вариант “интеллектуального созерцания”. Воплощением, которого в романе является Измаил.

Измаил - простой матрос. Но он образованный человек, бывший учитель. Он бедняк, но едет в плавание не только для заработка, но и потому, что “на земле не осталось ничего, что могло бы занимать” его, потому что это “проверенный способ развязать тоску и наладить кровообращение”. Плавание заменяет ему “пулю в пистолет”. “Катон с философским жестом бросается грудью на меч”, он же “спокойно поднимется на борт корабля”.

Измаила невозможно приравнять к другим характерам книги и не только потому, что ему доверена роль повествователя. Мелвилл наделяет его способностью и, более того, склонностью к созерцанию и абстрактному мышлению. Очертания моря, возникающее на страницахМобиДика, вычерчены сознанием Измаила. Восприятие и осмысление мира у Измаила не содержит в себе элемента самопознания.

В движении постигающей мысли Измаила, воплощается особая творческая настроенность сознания Мелвилла. Измаилу доверены все ключевые позиции в романе: угол зрения, направление обобщений, манера и тон повествования. Измаил протягивает читателю руку на первой же странице романа: “ Зовите меня Измаил” и на последней странице этот новоанглийский Вергилий, проведший читателя через девять “повстречаний” и показавший ему апокалиптическую картину гибели “Пекода”, вновь возникает со словами Иова на устах: “И спасся только я один, что бы возвестить тебе”. Только он мог поведать историю о Белом Ките, ибо только он осуществил свое предназначение - приподнял завесу, скрывающую истину. Обаяние Измаила, признающее особую убедительность его повести, заключается в том, что сознание его, хоть и созерцательное, несет на себе печать тяжкого жизненного опыта и потому соединяет юношескую пламенность и скептицизм зрелости.

Неутомимое сознание Измаила непрерывно работает. Созерцая землю и небо, человека и природу, океаны и звезды, оно пытается разрешить великую загадку жизни, отыскать высшую нравственную силу, управляющую вселенной. Но вселенная загадочна, молчалива, многозначна. Она ускользает от созерцателя и ревниво хранит свои тайны. Сознание Измаила бесплодно мечется в ее просторах, покуда не находит ее воплощенной в едином динамическом символе Белого Кита:

“ Я, Измаил, был в этой команде; в общем хоре летели к небу мои вопли; мои проклятия сливались с проклятиями остальных; а я орал все громче и заворачивал ругательства все круче, ибо в душе у меня был страх. Извне пришло ко мне и овладело мною всесильное мистическое чувство: неутолимая враждаАхавастала моею. И я с жадностью выслушал рассказ о свирепом чудовище, которому я и все остальные поклялись беспощадно мстить”.

Хоть Измаил и более сильная натура, но его сознание в этот момент подверглось влияниюАхава. Трагическая встреча сМобиДикомбыла необходима, ибо через нее решается великая задача.

Моби Дик

МобиДик, олицетворяющий необъятный, загадочный “космос”, прекрасен и одновременно ужасен. Он прекрасен потому, что он белоснежен, наделен фантастической силой, способностью к энергичному и неутомимому движению. Он ужасен по этим же причинам. Ужас белизны кита отчасти связан с теми ассоциациями, которые порождает этот цвет в человеческом сознании (смерть, саван, призрак и т.д.), отчасти и с тем, что белизна в различных связях может символизировать одновременно и добро и зло, то есть по природе своей безразлична. Но главное, что делает белизну в глазах Измаила столь ужасной - это ее бесцветность. Соединяя в себе все цвета, белизна уничтожает их. Она, в сущности, не цвет, а видимое отсутствие всякого цвета, и даже сам по себе свет в его великой сущности неизменно остается белым и бесцветным:

“…В самой белизне таится нечто неуловимое, но более жуткое, чем в зловещем красном цвете крови.

Ужас, порождаемый белизной в сознании Измаила, совершено идентичен по своей природе и по своему качеству с ужасом, внушаемым силой и энергиейМобиДика. Они бесцельны, бессмысленны и безразличны. Так же безразличны, как и морда Белого Кита, на которой не написано ровным счетом ничего. И если учесть, что Меллвилл заставляет Измаила восприниматьМобиДикакак символ вселенной, то картина мира, возникающая отсюда, содержит в себе идею по тем временам смелую и жестокую. Во вселенной Измаила нет никакой высшей разумной или нравственной силы: она неуправляемая и бесцельна, без бога и без провинциальных законов. Здесь нет ничего кроме неопределенности, бессердечной пустоты и безмерности. Вселенная безразлична к человеку.

Старбек

Старший помощник на «Пекоде». Походил на ожившую египетскую мимию, худощавый. Надежный и стойкий человек, был сильно склонен к суеверию. Старбек не гонялся за опасностями, как рыцарь за приключениями, для него храбрость была полезной вещью, которая всегда должна быть под рукой на случай смертельной угрозы. Стабб называл его крайне осторожным человеком. Кроме того. Старбек был единственным, кто не поддержал замысла Ахава гоняться за Моби Диком.

Стабб

Второй помощник. Не трус и не герой, а просто беспечный сорви-голова, готовый втсретиться с опасностью с безразличием, спокойно и сосредоточенно.

« Веселый, беззаботный, беззлобный, он командовал вельботом, словно любая смертельная схватка – это не более как званый обед, а вся его команда – всего лишь любезные гости».

Оказавшись бок о бок со свирепым китом, спокойно напевал себе под нос веселую песенку.

Бесстрашный и неунывающий человек. «Коротенькая черная трубка была неотъемлемой чертой его лица». Без трубки – никуда.

Фласк

Третий помощник. Низкорослый, тучный молодой человек, настроенный крайне воинственно по отношению к китам, как будто считал их кровными врагами. Он охотился за китами просто веселья ради. На «Пекоде» его прозвали Водорезом, потому что с виду он немало походил на короткий квадратного сечения брус, известный под этим названием у китобоев Арктики.

Оооох… еще надо бы рассказать что-то о гарпунщиках. Их трое – Дэггу, Тештиго и Квикег.Все дикари и каннибалы, взглянешь на них – и ужасом веет прямо!)Большие, загорелые му-жи-ки, Квикег так весь в татуировке, с головы до пят покрыт черными квадратами. Но они смелые, благородные (а Квикег так даже королевских кровей, его отец – монарх своего родного острова) готовые всегда прийти на помощь. Настоящие мастера китобойного дела, любители пошутить над несчастным корабельным поваром, который подавал им обед и сразу убегал от страха. Добряки.

Год написания:

1851

Время прочтения:

Описание произведения:

Культовый роман "Моби Дик, или Белый Кит" является главной работой американского писателя Германа Мелвилла . Роман достаточно объемен, имеет много лирических отступлений, а кроме того он проникнут некоторыми библейскими образами и его отличает многослойный символизм. К сожалению, в момент выхода романа современники не оценили его, и лишь в 1920-х годах "Моби Дик" был переосмыслен и принят.

"Моби Дик" оказал огромное влияние не только на американскую, но и на мировую классическую литературу.

Предлагаем вашему вниманию краткое содержание романа "Моби Дик, или Белый Кит".

Молодой американец с библейским именем Измаил (в книге Бытия сказано об Измаиле, сыне Авраама: «Он будет между людьми, как дикий осел, руки его на всех и руки всех на него»), наскучив пребыванием на суше и испытывая затруднения в деньгах, принимает решение отправиться в плавание на китобойном судне. В первой половине XIX в. старейший американский китобойный порт Нантакет - уже далеко не самый крупный центр этого промысла, однако Измаил считает важным для себя наняться на судно именно в Нантакете. Остановившись по дороге туда в другом портовом городе, где не в диковинку встретить на улице дикаря, пополнившего на неведомых островах команду побывавшего там китобойца, где можно увидеть буфетную стойку, изготовленную из громадной китовой челюсти, где даже проповедник в церкви поднимается на кафедру по верёвочной лестнице - Измаил слушает страстную проповедь о поглощённом Левиафаном пророке Ионе, пытавшемся избегнуть пути, назначенного ему Богом, и знакомится в гостинице с туземцем-гарпунщиком Квикегом. Они становятся закадычными друзьями и решают вместе поступить на корабль.

В Нантакете они нанимаются на китобоец «Пекод», готовящийся к выходу в трёхгодичное кругосветное плавание. Здесь Измаил узнает, что капитан Ахав (Ахав в Библии - нечестивый царь Израиля, установивший культ Ваала и преследовавший пророков), под началом которого ему предстоит идти в море, в прошлом своём рейсе, единоборствуя с китом, потерял ногу и не выходит с тех пор из угрюмой меланхолии, а на корабле, по дороге домой, даже пребывал некоторое время не в своём уме. Но ни этому известию, ни другим странным событиям, заставляющим думать о какой-то тайне, связанной с «Пекодом» и его капитаном, Измаил пока ещё не придаёт значения. Встреченного на пристани незнакомца, пустившегося в неясные, но грозные пророчества о судьбе китобойца и всех зачисленных в его команду, он принимает за сумасшедшего или мошенника-попрошайку. И тёмные человеческие фигуры, ночью, скрытно, поднявшиеся на «Пекод» и потом словно растворившиеся на корабле, Измаил готов считать плодом собственного воображения.

Лишь спустя несколько дней после отплытия из Нантакета капитан Ахав оставляет свою каюту и появляется на палубе. Измаил поражён его мрачным обликом и отпечатавшейся на лице неизбывной внутренней болью. В досках палубного настила заблаговременно пробуравлены отверстия, чтобы Ахав мог, укрепив в них костяную ногу, сделанную из полированной челюсти кашалота, хранить равновесие во время качки. Наблюдателям на мачтах отдан приказ особенно зорко высматривать в море белого кита. Капитан болезненно замкнут, ещё жёстче обычного требует беспрекословного и незамедлительного послушания, а собственные речи и поступки резко отказывается объяснить даже своим помощникам, у которых они зачастую вызывают недоумение. «Душа Ахава, - говорит Измаил, - суровой вьюжной зимой его старости спряталась в дуплистый ствол его тела и сосала там угрюмо лапу мрака».

Впервые вышедший в море на китобойце Измаил наблюдает особенности промыслового судна, работы и жизни на нем. В коротких главах, из которых и состоит вся книга, содержатся описания орудий, приёмов и правил охоты на кашалота и добычи спермацета из его головы. Другие главы, «китоведческие» - от предпосланного книге свода упоминаний о китах в самого разного рода литературе до подробных обзоров китового хвоста, фонтана, скелета, наконец, китов из бронзы и камня, даже китов среди звёзд, - на протяжении всего романа дополняют повествование и смыкаются с ним, сообщая событиям новое, метафизическое измерение.

Однажды по приказу Ахава собирается команда «Пекода». К мачте прибит золотой эквадорский дублон. Он предназначен тому, кто первым заметит кита-альбиноса, знаменитого среди китобоев и прозванного ими Моби Дик. Этот кашалот, наводящий ужас своими размерами и свирепостью, белизной и необычной хитростью, носит в своей шкуре множество некогда направленных в него гарпунов, но во всех схватках с человеком остаётся победителем, и сокрушительный отпор, который получали от него люди, многих приучил к мысли, что охота на него грозит страшными бедствиями. Именно Моби Дик лишил Ахава ноги, когда капитан, оказавшись в конце погони среди обломков разбитых китом вельботов, в приступе слепой ненависти бросился на него с одним лишь ножом в руке. Теперь Ахав объявляет, что намерен преследовать этого кита по всем морям обоих полушарий, пока белая туша не закачается в волнах и не выпустит свой последний, чёрной крови, фонтан. Напрасно первый помощник Старбек, строгий квакер, возражает ему, что мстить существу, лишённому разума, поражающему лишь по слепому инстинкту, - безумие и богохульство. Во всем, отвечает Ахав, проглядывают сквозь бессмысленную маску неведомые черты какого-то разумного начала; и если ты должен разить - рази через эту маску! Белый кит навязчиво плывёт у него перед глазами как воплощение всякого зла. С восторгом и яростью, обманывая собственный страх, матросы присоединяются к его проклятиям Моби Дику. Трое гарпунщиков, наполнив ромом перевёрнутые наконечники своих гарпунов, пьют за смерть белого кита. И только корабельный юнга, маленький негритёнок Пип, молит у Бога спасения от этих людей.

Когда «Пекод» впервые встречает кашалотов и вельботы готовятся к спуску на воду, пятеро темнолицых призраков вдруг появляются среди матросов. Это команда вельбота самого Ахава, выходцы с каких-то островов в Южной Азии. Поскольку владельцы «Пекода», полагая, что во время охоты от одноногого капитана уже не может быть толка, не предусмотрели гребцов для его собственной лодки, он провёл их на корабль тайно и до сих пор укрывал в трюме. Их предводитель - зловещего вида немолодой парс Федалла.

Хотя всякое промедление в поисках Моби Дика мучительно для Ахава, он не может совсем отказаться от добычи китов. Огибая мыс Доброй Надежды и пересекая Индийский океан, «Пекод» ведёт охоту и наполняет бочки спермацетом. Но первое, о чем спрашивает Ахав при встрече с другими судами: не случалось ли тем видеть белого кита. И ответом зачастую бывает рассказ о том, как благодаря Моби Дику погиб или был изувечен кто-нибудь из команды. Даже посреди океана не обходится без пророчеств: полубезумный матрос-сектант с поражённого эпидемией корабля заклинает страшиться участи святотатцев, дерзнувших вступить в борьбу с воплощением Божьего гнева. Наконец «Пекод» сходится с английским китобойцем, капитан которого, загарпунив Моби Дика, получил глубокую рану и в результате потерял руку. Ахав спешит подняться к нему на борт и поговорить с человеком, судьба которого столь схожа с его судьбой. Англичанин и не помышляет о том, чтобы мстить кашалоту, но сообщает направление, в котором ушёл белый кит. Снова Старбек пытается остановить своего капитана - и снова напрасно. По заказу Ахава корабельный кузнец куёт гарпун из особо твёрдой стали, на закалку которого жертвуют свою кровь трое гарпунщиков. «Пекод» выходит в Тихий океан.

Друг Измаила, гарпунщик Квикег, тяжело заболев от работы в сыром трюме, чувствует приближение смерти и просит плотника изготовить ему непотопляемый гроб-чёлн, в котором он мог бы пуститься по волнам к звёздным архипелагам. А когда неожиданно его состояние меняется к лучшему, ненужный до времени гроб решено проконопатить и засмолить, чтобы превратить в большой поплавок - спасательный буй. Новый буй, как и положено, подвешен на корме «Пекода», немало удивляя своей характерной формой команды встречных судов.

Ночью в вельботе, возле убитого кита, Федалла объявляет капитану, что в этом плавании не суждено тому ни гроба, ни катафалка, но два катафалка должен увидеть Ахав на море, прежде чем умереть: один - сооружённый нечеловеческими руками, и второй, из древесины, произросшей в Америке; что только пенька может причинить Ахаву смерть, и даже в этот последний час сам Федалла отправится впереди него лоцманом. Капитан не верит: при чем тут пенька, верёвка? Он слишком стар, ему уже не попасть на виселицу.

Все явственнее признаки приближения к Моби Дику. В свирепый шторм огонь Святого Эльма разгорается на острие выкованного для белого кита гарпуна. Той же ночью Старбек, уверенный, что Ахав ведёт корабль к неминуемой гибели, стоит у дверей капитанской каюты с мушкетом в руках и все же не совершает убийства, предпочтя подчиниться судьбе. Буря перемагничивает компасы, теперь они направляют корабль прочь из этих вод, но вовремя заметивший это Ахав делает новые стрелки из парусных игл. Матрос срывается с мачты и исчезает в волнах. «Пекод» встречает «Рахиль», преследовавшую Моби Дика только накануне. Капитан «Рахили» умоляет Ахава присоединиться к поискам потерянного во время вчерашней охоты вельбота, в котором был и его двенадцатилетний сын, но получает резкий отказ. Отныне Ахав сам поднимается на мачту: его подтягивают в сплетённой из тросов корзине. Но стоит ему оказаться наверху, как морской ястреб срывает с него шляпу и уносит в море. Снова корабль - и на нем тоже хоронят погубленных белым китом матросов.

Золотой дублон верен своему хозяину: белый горб появляется из воды на глазах у самого капитана. Три дня длится погоня, трижды вельботы приближаются к киту. Перекусив вельбот Ахава надвое, Моби Дик закладывает круги вокруг отброшенного в сторону капитана, не позволяя другим лодкам прийти ему на помощь, пока подошедший «Пекод» не оттесняет кашалота от его жертвы. Едва оказавшись в лодке, Ахав снова требует свой гарпун - кит, однако, уже плывёт прочь, и приходится возвращаться на корабль. Темнеет, и на «Пекоде» теряют кита из виду. Всю ночь китобоец следует за Моби Диком и на рассвете настигает опять. Но, запутав лини от вонзившихся в него гарпунов, кит разбивает два вельбота друг о друга, а лодку Ахава атакует, поднырнув и ударив из-под воды в днище. Корабль подбирает терпящих бедствие людей, и в суматохе не сразу замечено, что парса среди них нет. Вспомнив его обещание, Ахав не может скрыть страха, но продолжает преследование. Все, что свершается здесь, предрешено, говорит он.

На третий день лодки в окружении акульей стаи опять устремляются к замеченному на горизонте фонтану, над «Пекодом» вновь появляется морской ястреб - теперь он уносит в когтях вырванный судовой вымпел; на мачту послан матрос, чтобы заменить его. Разъярённый болью, которую причиняют ему полученные накануне раны, кит тут же бросается на вельботы, и только капитанская лодка, среди гребцов которой находится теперь и Измаил, остаётся на плаву. А когда лодка поворачивается боком, то гребцам предстаёт растерзанный труп Федаллы, прикрученного к спине Моби Дика петлями обернувшегося вокруг гигантского туловища линя. Это - катафалк первый. Моби Дик не ищет встречи с Ахавом, по-прежнему пытается уйти, но вельбот капитана не отстаёт. Тогда, развернувшись навстречу «Пекоду», уже поднявшему людей из воды, и разгадав в нем источник всех своих гонений, кашалот таранит корабль. Получив пробоину, «Пекод» начинает погружаться, и наблюдающий из лодки Ахав понимает, что перед ним - катафалк второй. Уже не спастись. Он направляет в кита последний гарпун. Пеньковый линь, взметнувшись петлёй от резкого рывка подбитого кита, обвивает Ахава и уносит в пучину. Вельбот со всеми гребцами попадает в огромную воронку на месте уже затонувшего корабля, в которой скрывается до последней щепки все, что некогда было «Пекодом». Но когда волны уже смыкаются над головой стоящего на мачте матроса, рука его поднимается и все-таки укрепляет флаг. И это последнее, что видно над водой.

Выпавшего из вельбота и оставшегося за кормой Измаила тоже тащит к воронке, но когда он достигает её, она уже превращается в гладкий пенный омут, из глубины которого неожиданно вырывается на поверхность спасательный буй - гроб. На этом гробе, нетронутый акулами, Измаил сутки держится в открытом море, пока чужой корабль не подбирает его: то была неутешная «Рахиль», которая, блуждая в поисках своих пропавших детей, нашла только ещё одного сироту.

«И спасся только я один, чтобы возвестить тебе...»

Вы прочитали краткое содержание романа "Моби Дик, или Белый Кит". Предлагаем вам перейти в раздел "Краткие содержания" , чтобы почитать другие изложения популярных писателей.

«Моби Дик, или Белый кит» (1851) - роман Германа Мелвилл

Повествование ведётся от имени американского моряка Измаила, ушедшего в рейс на китобойномсудне «Пекод», капитан которого, Ахав (отсылка к библейскому Ахаву), одержим идеей мести гигантскому белому киту, убийце китобоев, известному как Моби Дик (в предыдущем плавании по вине кита Ахав потерял ногу, и с тех пор капитан использует протез). Протез был вылепленный из челюстной кости кита. Мои Дик является врагом всех китобоев, он потопил множество суден и матросов.

«Пекод» покидает гавань в холодный день Рождества. Впервые вышедший в море на китобойце Измаил наблюдает особенности промыслового судна, работы и жизни на нем.

Ахав приказывает постоянно наблюдать за морем и обещает золотой дублон тому, кто первым заметит Моби Дика. На корабле начинают происходить зловещие события. Выпав из лодки во время охоты на китов и проведя ночь на бочке в открытом море, сходит с ума юнга корабля, мальчик Пип.

Друг Измаила, гарпунщик Квикег, тяжело заболев от работы в сыром трюме, чувствует приближение смерти и просит плотника изготовить ему непотопляемый гроб-чёлн, в котором он мог бы пуститься по волнам к звёздным архипелагам. А когда неожиданно его состояние меняется к лучшему, ненужный до времени гроб решено проконопатить и засмолить, чтобы превратить в большой поплавок - спасательный буй. Новый буй, как и положено, подвешен на корме «Пекода», немало удивляя своей характерной формой команды встречных судов.

В конце концов «Пекод» настигает Моби Дика. Погоня продолжается три дня, за это время три раза команда корабля пытается загарпунить Моби Дика, но он каждый день разбивает вельботы. На второй день погибает перс-гарпунер Федалла, который предсказал Ахаву, что он уйдет перед ним. На третий день, когда корабль дрейфует невдалеке, Ахав бьёт гарпуном Моби Дика, запутывается в лине и тонет. Моби Дик полностью уничтожает лодки и их экипаж, кроме Измаила. От удара Моби Дика тонет и сам корабль вместе со всеми, кто на нём оставался.

Герман Мелвилл

Моряк, учитель, таможенник и гениальный американский писатель. Помимо «Моби Дика» написал важнейший для литературы XX века рассказ «Писец Бартлби», напоминающий разом гоголевскую «Шинель» и Кафку.

Все началось 3 января 1841 года, когда из американского порта Нью-Бедфорд (Восточное побережье США) вышел в море китобойный корабль «Акушнет». В команде был 22-летний Мелвилл, до того плававший только на торговых судах, а еще работавший учителем (открываем «Моби Дика» - и видим аналогичную биографию у рассказчика Измаила). Корабль обогнул американский континент с юга и через Тихий океан направился к Маркизским островам. На одном из них Мелвилл, а вместе с ним и еще семь человек сбежали к туземному племени тайпи (этот сюжет позже будет отражен в первом, 1846 года, романе Мелвилла «Тайпи»). Потом он оказался на другом китобойном судне (там он стал зачинщиком восстания) и, наконец, высадился на Таити, где некоторое время вел жизнь бродяги («Ому», 1847 год). Позже мы видим его клерком на Гавайях, откуда он спешно бежал, когда в порт зашло то самое судно, с которого он улизнул к тайпи, а затем Мелвилл завербовался на корабль, плывущий в Америку («Белый бушлат», 1850 год).

Дело не только в том, что готовые приключения, которые подбрасывала Мелвиллу сама жизнь, он отправлял на страницы своих книг. В конце концов, отделить в них фантазию от правды очень трудно - а наличие там вымысла неоспоримо. Но морское путешествие 1841–1844 годов дало будущему писателю такой мощный творческий импульс, что отразилось практически на всех его крупных сочинениях, в каком бы ключе они ни написаны - авантюрно-этнографическом (как ранние тексты) или символико-мифологическом (как «Моби Дик»).

Книги Мелвилла 1940-х годов - романы только наполовину. Если понимать романный сюжет как основанный на интриге и конфликте, то истории Мелвилла не романные. Это скорее цепочки очерков, описание приключений с многочисленными отступлениями: они притягивают читателя скорее невероятностью и экзотичностью описываемого, нежели ритмом повествования. Темп прозы Мелвилла навсегда останется сбивчиво-нечетким, неспешным, медитативным.

Уже в романе «Марди» (1849) Мелвилл пытается объединить авантюрную тему с аллегориями в духе Уилльяма Блейка (получилось довольно неуклюже), а в «Белом бушлате» он описывает корабль как маленький город, микрокосм: в пространстве, ограничивающем свободу передвижения, все конфликты особенно заострены, актуальны, обнажены.

После публикации первых произведений Мелвилл стал модной фигурой в Нью-Йорке. Впрочем, суета местных литературных кругов писателю вскоре наскучила - и с 1850 года он переселяется в штат Массачусетс, купив дом и ферму близ Питсфилда.

К тому же времени (1849–1850) относятся новые литературные впечатления Мелвилла. Известно, что до 1849 года писатель не читал Шекспира - причем по очень прозаической причине: все издания, попадавшиеся ему на глаза, были набраны очень мелким шрифтом, а Мелвилл не мог похвастаться идеальным зрением. В 1849 году писатель наконец смог приобрести подходящий ему семитомник Шекспира, который штудирует от корки до корки. Этот семитомник сохранился - и он весь испещрен мелвилловскими пометками. Больше всего их на полях трагедий - прежде всего «Короля Лира», а также менее очевидных для нас «Антония и Клеопатры», «Юлия Цезаря» и «Тимона Афинского».

Чтение Шекспира полностью меняет литературные вкусы Мелвилла. В «Моби Дике» (1851), явно отразившем шекспировские влияния, мы находим не только многочисленные цитаты из английского классика, но и его риторичность, и нарочитую архаичность языка, и фрагменты, оформленные в драматической форме, и длинные, театрально-приподнятые монологи героев. А самое главное - глубина и универсальность конфликта у Мелвилла не просто усиливается, а переходит на новую качественную ступень: авантюрный морской роман превращается в философскую притчу вневременного значения. Мелвилл до Шекспира и после него - два разных писателя: их роднит разве что тема моря и некоторые особенности повествовательной манеры. Более того: чтение Шекспира накладывает отпечаток на восприятие Мелвиллом современной американской и британской литературы. Благодаря Шекспиру у него появилась система координат, позволившая выявить вершины в море поточной беллетристики.

В 1850 году Мелвилл читает роман «Мхи старой усадьбы» Натаниэля Готорна - и, вдохновленный прочитанным, тут же пишет статью «Готорн и его «Мхи старой усадьбы», в которой называет автора «Алой буквы» продолжателем традиций Шекспира. Мелвилл отстаивает право художника говорить о тайнах бытия, о действительно больших темах, о самых глубоких проблемах, осмысляя их поэтически и философски. В той же статье о Готорне Мелвилл возвращается к Шекспиру: «Шекспир внушает нам вещи, которые представляются столь ужасающе истинными, что для человека, находящегося в здравом уме, было бы чистым безумием произнести их или намекнуть на них». Это идеал, которому следует Готорн и которому отныне должен следовать сам Мелвилл.

В том же году он знакомится с романом «Sartor Resartus» (1833–1834) английского историка и мыслителя Томаса Карлейля. Здесь он нашел соединение сложных философских построений и игровой повествовательной манеры в духе Стерна; свободно льющиеся комментарии, подчас заслоняющие основной сюжет; «философию одежды» - привычек, пут, связывающих человека по рукам и ногам, - и проповедь освобождения от них. Свобода воли, по Карлейлю, состоит в том, чтобы осознать суть «одежды», найти прячущееся в ней зло, бороться с ним и создавать новые, свободные от «одежд» смыслы. Есть мнение, что главный герой «Моби Дика» - Измаил - очень напоминает Тойфельсдрека у Карлейля. Даже название первой главы «Моби Дика» «Loomings» (в русском переводе - «Очертания проступают») Мелвилл мог позаимствовать из «Sartor Resartus» - впрочем, у Карлейля это слово (которое обозначает проступающие на горизонте «очертания» его философии) возникает лишь мельком.

Чуть раньше Мелвилл присутствовал на одной из лекций американского философа-трансценденталиста Ральфа Эмерсона (также поклонника «Sartor Resartus»). В те же годы он внимательно читает тексты Эмерсона, в которых находит понимание бытия как тайны, а творчества - как знака, указующего на эту тайну. А в 1851 году, уже заканчивая «Моби Дика», Мелвилл параллельно читает «Неделю на реках Конкорда и Мерримака» (1849) Генри Торо, преданного ученика Эмерсона.

«Моби Дик» - дитя этих разнородных влияний (добавим к ним мощную традицию британского и американского морского романа, уже хорошо освоенного). Шекспировская трагедия, изрядно романтизированная и осмысленная в трансценденталистском духе, разыграна на палубе корабля, залитой китовым жиром. Менее ясен вопрос о знакомстве Мелвилла с «Повестью о приключениях Артура Гордона Пима» Э. А. По (1838), хотя интересных текстовых параллелей с «Моби Диком» можно найти предостаточно.

Роман Мелвилла безбрежен, как пространство океана. В музыковедении есть термин «божественные длинноты» (обычно им характеризуют симфонии Шуберта и Брукнера), и, если переносить его в пространство литературы XIX столетия, номером один будет именно «Моби Дик». Он открывается многостраничным собранием цитат о китах. Имена героев и названия кораблей заимствованы из Ветхого Завета. Сюжет невероятен: кит способен откусить моряку ногу или руку; одноногий капитан взбирается на мачту; человек распят на ките; единственный моряк, спасшийся от гнева кита, плавает по океану верхом на гробе. В романе два рассказчика - Измаил и автор, и они поочередно сменяют друг друга (как в «Холодном доме» Диккенса и «Малыше» Доде). За исключением экспозиции и финала книги сюжет практически стоит на месте (кит, встреча с другим кораблем, океан, снова кит, снова океан, снова новый корабль и так далее). Зато едва ли не каждая третья глава романа - пространное отступление этнографического, натуралистического или философского характера (и каждое в той или иной степени привязано к китам).

Carl van Doren «The American Novel»

1 из 4

Raymond Weaver «Herman Melville: Mariner and Mystic»

2 из 4

Эрнест Хэмингуэй «Старик и море»

3 из 4

Альбер Камю «Чума»

4 из 4

У чудовища, которое ищет одноногий, сжигаемый ненавистью страдалец Ахав, много имен: Левиафан, Белый Кит, Моби Дик. Первое из них Мелвилл пишет с маленькой буквы. Оно тоже заимствовано из Ветхого Завета. Левиафан появляется и в псалмах, и в Книге Исайи, однако подробнее всего о нем сказано в Книге Иова (40:20–41:26): «Можешь ли ты пронзить кожу его копьем или голову его рыбачьею острогою? <…> Меч, коснувшийся его, не устоит, ни копье, ни дротик, ни латы. <…> он царь над всеми сынами гордости». В этих словах - ключ к «Моби Дику». Роман Мелвилла - огромный прозаический комментарий к ветхозаветным стихам.

Капитан «Пекода» Ахав уверен: убить Белого Кита - значит уничтожить все зло в мире. Его антагонист Старбек считает эту «злобу к бессловесной твари» безумием и богохульством (глава XXXVI «На шканцах»). «Богохульство» - рифма к библейскому псалму 103, где прямо сказано, что Левиафан создан Богом. Ахав - это конфликт высокого идеала (борьба со злом) и ложного пути к его осуществлению, изрядно подзабытый со времен Сервантеса и воскрешенный Мелвиллом незадолго до Достоевского. А вот Ахав в интерпретации Измаила: «Тот, кого неотступные думы превращают в Прометея, вечно будет кормить стервятника кусками своего сердца; и стервятник его - то существо, которое он сам порождает» (глава XLIV «Морская карта»).

Философия Ахава символична: «Все видимые предметы - только картонные маски» и «Если ты должен разить, рази через эту маску» (глава XXXVI). Это ясный отголосок «философии одежды» Карлейля. Там же: «Белый Кит для меня - это стена, воздвигнутая прямо передо мною. Иной раз мне думается, что по ту сторону ничего нет. Но это неважно. С меня довольно его самого, он шлет мне вызов, в нем вижу я жестокую силу, подкрепленную непостижимой злобой. И вот эту непостижимую злобу я больше всего ненавижу; и будь Белый Кит всего лишь орудием или самостоятельной силой, я все равно обрушу на него мою ненависть. Не говори мне о богохульстве, Старбек, я готов разить даже солнце, если оно оскорбит меня».

Трактовать образ Моби Дика можно по-разному. Это судьба или высшая воля, Бог или дьявол, рок или зло, необходимость или сама природа? Ответить однозначно невозможно: главное в Моби Дике - непостижимость. Моби Дик - это тайна: вот единственный вариант ответа, который одновременно и объемлет, и отрицает все остальные варианты. Можно сказать иначе: Моби Дик - символ, предполагающий целое поле возможных смыслов, и в зависимости от его дешифровки конфликт Ахава с Белым Китом обретает новые грани. Однако, расшифровывая, мы сужаем и смысловую вариативность, и мифологическую поэтичность образа - ровно об этом писала Сьюзен Зонтаг в своем знаменитом : интерпретация обедняет текст, низводит его до уровня читателя.

Некоторые символические образы романа лучше просто отметить, чем трактовать. Штурвал китобойного судна «Пекод» сделан из китовьей челюсти. В виде корабля сделана кафедра проповедника Мэппла, читающего проповедь об Ионе во чреве кита. Труп парса-китобоя Федаллы в финале крепко-накрепко прикручен к киту. Ястреб, запутавшийся во флаге на мачте «Пекода», тонет вместе с кораблем. На корабле собираются представители самых разных национальностей и частей света - от парса до полинезийца (если где-то в литературе есть идеальное воплощение мультикультурализма, то это, конечно, «Пекод»). В мате, который плетет полинезиец Квикег, Измаил видит Ткацкий Станок Времени.

Символические ассоциации рождают и библейские имена. С царем Ахавом связан сюжет о противостоянии с пророком Илией. Илия и сам появляется на страницах романа (глава XIX, недвусмысленно названная «Пророк») - это безумец, предрекающий в туманных выражениях беды участникам плавания. Иона, дерзнувший ослушаться Бога и за это проглоченный китом, является в проповеди отца Мэппла: пастор повторяет, что Бог повсюду, и подчеркивает, что Иона согласился со справедливостью наказания. Главный герой - Измаил - назван в честь ветхозаветного прародителя странников-бедуинов, имя которого расшифровывается как «Бог слышит». В одной из глав появляется корабль «Иеровоам» - отсылка к царю Израильскому, который пренебрег пророчеством пророка Гавриила и потерял сына. На этом корабле плывет некто Гавриил - и он заклинает Ахава не охотиться на Белого Кита. Еще один корабль носит имя «Рахиль» - аллюзия на прародительницу дома Израилева, которая печалится о судьбе своих потомков («плач Рахили»). Капитан этого корабля потерял сына в схватке с Белым Китом, а в финале романа именно «Рахиль» подберет Измаила, плывущего по волнам верхом на гробе.

Все эти имена - ветхозаветные, а не новозаветные. Античные параллели (голова кита - как Сфинкс и Зевс; Ахав - как Прометей и Геркулес) также апеллируют к древнейшему слою греческих мифов. Следующие строки романа Мелвилла «Редберн» (1849) свидетельствуют об особом отношении Мелвилла к древнейшей, «варварской» образности: «Возможно, тело наше и цивилизованно, но у нас все еще души варваров. Мы слепы и не видим реального облика этого мира, мы глухи к его голосу и мертвы к его смерти».

В главе XXXII («Цетология») сказано, что эта книга - «не более чем проект, даже набросок проекта». Мелвилл не дает читателю «Моби Дика» ключи к его тайнам и ответы на вопросы. Не в этом ли кроется неуспех романа у читающей публики? Даже те из критиков - современников писателя, кто оценил книгу положительно, восприняли ее скорее как научно-популярное сочинение, сдобренное вялотекущим сюжетом и романтическими преувеличениями.

После смерти Мелвилла и до 1910-х годов включительно его считали автором в целом незначительным. В XIX веке мы почти не найдем следов его влияния. Можно разве что гипотетически предполагать воздействие Мелвилла на Джозефа Конрада (об этом есть книга Леона Ф.Зельтцера 1970 года), поскольку автор «Тайфуна» и «Лорда Джима» точно был знаком с тремя книгами американца. Очень соблазнительно видеть вариацию Моби Дика, например, в образе Курца из «Сердца тьмы» (такая интерпретация протягивает нить от романа Мелвилла и к «Апокалипсису сегодня» Ф.Ф.Копполы).

Начало мелвилловскому возрождению положила статья Карла Ван Дорена в «Кембриджской истории американской литературы» (1917), затем, после того как в 1919 году культурный мир вспомнил о столетии писателя, в 1921 появляются книга того же автора «Американский роман» с разделом о Мелвилле и первая биография писателя - «Герман Мелвилл, моряк и мистик» Реймонда Уивера. В начале 1920-х выходит его первое собрание сочинений, в котором впервые публике представлена его неизвестная повесть «Билли Бадд» (1891).

И понеслось. В 1923 году о «Моби Дике» пишет в «Исследованиях американской литературы» сам автор «Любовника леди Чаттерлей» Дэвид Герберт Лоуренс. Он именует Мелвилла «величественным провидцем, поэтом моря», называет его человеконенавистником («уходит в море, спасаясь от человечества», «Мелвилл ненавидел мир»), которому стихия дала возможность чувствовать себя вне времени и общества.

Другой мэтр модернизма - Чезаре Павезе - в 1931 году переводит «Моби Дика» на итальянский язык. В статье 1932 года «Герман Мелвилл» он называет «Моби Дика» поэмой о варварской жизни и сравнивает писателя с древнегреческими трагиками, а Измаила - с хором из античной трагедии.

Чарлз Олсон, поэт и политик (редкое сочетание!), в книге «Зовите меня Измаил» (1947) тщательно проанализировал мелвилловское собрание текстов Шекспира со всеми пометками-схолиями на полях: именно ему принадлежат аргументированные выводы об определяющем влиянии Барда на творчество Мелвилла.

«Моби Дик»

1 из 6

«Челюсти»

© Universal Pictures

2 из 6

«Водная жизнь»

© Buena Vista Pictures

3 из 6

«В сердце моря»

© Warner Bros. Pictures

4 из 6

© 20th Century Fox

5 из 6

«Старикам тут не место»

© Miramax Films

6 из 6

Что нашел в Мелвилле XX век? Есть два соображения.

Первое. Мелвилл вызывающе свободен в плане формы. Не он один, конечно (были еще Стерн, Дидро, Фридрих Шлегель, Карлейль), но именно этому писателю удавалось развертывать роман с бесконечной медлительностью, никуда не торопясь, как грандиозную симфонию, предвосхищая «божественные длинноты» Пруста и Джойса.

Второе. Мелвилл мифологичен - не только в силу обращения к ветхозаветным именам пророков и сравнения кита с Левиафаном и Сфинксом, но и потому, что свободно создает собственный миф, не вымученно-аллегорический (как Блейк и Новалис), а живой, полновесный и убедительный. Елеазар Мелетинский в книге «Поэтика мифа» (1976) предложил термин «мифологизм» в значении «сюжетно-мотивационное конструирование художественной реальности по образцу мифологического стереотипа». В литературе прошлого столетия мы встречаем мифологизм сплошь и рядом, и Мелвилл в данном случае выглядит скорее автором XX, чем XIX века.

«Моби Дика» штудировал Альбер Камю в период создания «Чумы» (1947). Возможно также влияние романа на пьесу «Калигула» (1938–1944) того же автора. В 1952 году Камю пишет эссе о Мелвилле. Он видит в «Моби Дике» притчу о великой битве человека с творением, творцом, себе подобными и самим собой, а в Мелвилле - могучего создателя мифов. Мы же вправе соотнести Ахава с Калигулой, погоню Ахава за китом - с противостоянием доктора Риэ и чумы, а загадку Моби Дика - с иррациональной силой чумы.

Гипотетическое влияние «Моби Дика» на «Старика и море» (1952) Эрнеста Хемингуэя стало общим местом в литературоведении. Обратим внимание, что повесть также соотносится с Ветхим Заветом - и в смысловом плане (псалом 103), и в именах героев (Сантьяго - Иаков, боровшийся с Богом; Манолин - Эммануил, одно из имен Христа). А внутренним сюжетом, как и в «Моби Дике», становится погоня за ускользающим смыслом.

Мастер нуара Жан-Пьер Мельвиль взял себе псевдоним в честь Германа Мелвилла. «Моби Дика» он называл своей любимой книгой. Близость Мельвиля к Мелвиллу ясно видна в сюжетах его криминальных фильмов: их герои в полной мере проявляют себя только в условиях ежеминутной близости смерти; действия персонажей часто напоминают странный, инфернальный ритуал. Как и Мелвилл, Мельвиль бесконечно растягивал временное пространство своих фильмов, чередуя медленно тянущиеся фрагменты с резкими драматическими взрывами.

Самую значительную экранизацию «Моби Дика» довелось снять в 1956 году другому мастеру нуара, любителю Джойса и Хемингуэя Джону Хьюстону. Написать сценарий он предложил Рею Брэдбери (к тому времени автору романов «451° градус по Фаренгейту» и «Марсианские хроники»). Позже в автобиографической книге «Зеленые тени, Белый Кит» (1992) Брэдбери утверждал, что до начала работы над киноадаптацией брался за «Моби Дика» десять раз - и так и не осилил текст. Но уже в процессе производства фильма ему пришлось прочитать текст несколько раз от корки до корки. Результатом стала коренная переделка романа: сценарист намеренно отказывается от рабского копирования первоисточника. Суть изменений изложена в тех же «Зеленые тенях» (главы 5 и 32): из персонажей убран парс Федалла, а все лучшее, что связано с ним у Мелвилла, передано Ахаву; изменен порядок сцен; разрозненные события объединены друг с другом ради большего драматического эффекта. Сравнить роман Мелвилла и фильм по сценарию Брэдбери - хорошая школа для любого сценариста. Некоторые советы Брэдбери просятся в учебник по киноискусству: «Сперва хватай метафору покрупнее, остальные вылезут за ней следом. Не марайся о сардин, когда впереди маячит Левиафан».

Брэдбери был не единственным из работавших над этим фильмом, кого текст не отпускал еще долго после съемок. Грегори Пек, игравший Ахава, появится в роли пастора Мэппла в телевизионной экранизации «Моби Дика» 1998 года (ее продюсер - автор «Апокалипсиса сегодня» Ф.Ф.Коппола).

Орсон Уэллс, игравший у Хьюстона того же пастора Мэппла, параллельно пишет по мотивам романа пьесу «Моби Дик - репетиция» (1955). В ней собравшиеся на репетицию актеры импровизационно инсценируют книгу Мелвилла. Ахава и отца Мэппла должен играть один артист. Надо ли говорить, что на лондонской премьере 1955 года Орсон Уэллс забрал эту роль себе? (В нью-йоркской постановке пьесы 1962 года его (их) сыграл Род Стайгер - а в 1999 году он озвучил Ахава в мультфильме «Моби Дик» Натальи Орловой). Лондонскую постановку Орсон Уэллс пытался заснять на пленку, но потом бросил это дело; весь отснятый материал позже погиб при пожаре.

Тема «Моби Дика» волновала Орсона Уэллса и после. Кому, как не ему, самому шекспировскому режиссеру мирового кино, художнику крупных мазков и образов-метафор, мечтать о собственной экранизации романа? Однако «Моби Дику» было суждено пополнить и без того длинный список неосуществленных проектов Уэллса. В 1971 году отчаявшийся режиссер сам сел с книжкой в руках перед камерой на фоне синей стены (символизирующей море и небо) - и стал зачитывать в кадре роман Мелвилла. Сохранились 22 минуты этой записи - отчаянный жест гения, вынужденного мириться с равнодушием продюсеров.

Кормак МакКарти, живой классик американской литературы, называет «Моби Дика» любимой книгой. В каждом из текстов МакКарти мы без труда обнаружим не только многочисленных пророков (вроде мелвилловских Илии и Гавриила), но и своеобразного Белого Кита - непостижимый, сакральный, непознаваемый образ, столкновение с которым для человека фатально (волчица в «За чертой», Чигур в , наркокартель в сценарии фильма ).

Для национальной культуры «Моби Дик» имеет особое значение. Американцы помнят, что некогда Соединенные Штаты были основным игроком в мировом китобойной промысле (и в романе можно заметить высокомерное отношение к китобойным судам других стран). Соответственно, местный читатель ловит в тексте Мелвилла те обертоны, которые ускользают от читателей других стран: история о «Пекоде» и Моби Дике - это славная и трагическая страница становления американской нации. Неудивительно, что в США появляются десятки явных и неявных вариаций «Моби Дика». Явные - это «Челюсти» Стивена Спилберга (1975), «Водная жизнь» (2004) Уэса Андерсона или, к примеру, совсем свежий фильм «В сердце моря» Рона Говарда, где история о Белом Ките пересмотрена в экологическом духе. Неявно же история о Моби Дике прочитывается в сотнях фильмов и книг о схватках с загадочными монстрами - от «Дуэли» (1971) того же Спилберга до «Чужого» (1979) Ридли Скотта. Вовсе не обязательно искать в таких фильмах прямые отсылки к Мелвиллу: как говорил в сборнике бесед с историком Жаном-Клодом Карьером «Не надейтесь избавиться от книг», значимые тексты влияют на нас, в том числе, опосредованно - через десятки других, испытавших их влияние.

«Моби Дик» жив и порождает новые интерпретации. Белого Кита впору назвать вечным образом мировой культуры: за прошедшие полтора века он был многократно воспроизведен, отрефлексирован и проинтерпретирован. Это образ иррациональный и амбивалентный - интересно будет наблюдать за его жизнью в рациональном и ориентированном на остропроблемную тематику XXI веке.

- отличный выбор для чтения

Достоинства: отличный сюжет

Недостатки: -

англ. Moby -Dick, or The Whale, 1851

Год первого издания: 1851
Язык оригинала: английский язык
Авторы: Герман Мелвилл
Экранизации: Моби Дик: Охота на монстра (2010 г.), Моби Дик (1956 г.), Репетиция Моби Дика

Литературная классика под названием "Моби Дик, или Белый Кит" - это история, которую написал известный писатель - Герман Малвилл. Она основана на реальных фактах и сведениях, которые произошли много лет назад. Повесть вышла в свет еще в далеком - одна тысяча шестьдесят пятом году.Автор этого произведения выделил для себя основополагающим жанром - американский романтизм. В тексте встречаются напоминания и о библейских мотивах, очень много философских домыслов его самого. Возможно, поэтому, не всем пришелся по вкусу эта новинка, из-за изобилия в нем "умных" и непонятных, тогдашним гражданам, мыслей. Оно был подвержен критике и не принят людьми. Только, спустя много лет, как это всегда и бывает, читателя сполна оценили его. Возможно, потому что писатель этого рассказа обладал умение нестандартно выражать свои мнения, думать и рассуждать "по-другому", чувствовать иначе, и был более продвинутым и разносторонним, а также умнее тогдашних жителей.Сюжетная линия основана, повторюсь снова, на реальных событиях, Герман решил обыграть ситуация, которая случилась с судном "Эссекс". Судно занималось тем, что на протяжении одного с половиной года убивало китов ради заработка. Но, однажды, а именно двадцатого ноября в одна тысяча восемьсот двадцатом году справедливость, наконец-то, восторжествовала. Этому негодному промыслу положил конец один огромный кашалот. Он ударил эту лодку несколько раз, да с такой силой, то корабль затонул. Но, двадцати парням этого "адского", негодного суденышки, все-таки удалось спастись. Они смогли добраться до одного из островов на спасательных шлюпках, но преодолеть долгий путь до суши смогли не все. В итоге смогло выжить только двое негодников. Это, конечно же, капитан и один из его матросов. Так как плыть по морю им пришлось аж, целых, - девяносто пять дней. Через некоторое время этих двух человек - подобрал один из кораблей, которое также было занималось "адским" промыслом - убивало таких замечательных животных, как киты-кашалоты.Кстати, меня очень разочаровал тот факт, что автор текста сам занимался китобойным промыслом, и целых полтора года ходил по океанам в поисках этих существ.Имя совладельца данного экипажа обозначено, как Билдада. Имя главного героя обозначено, как Измаил. Он уходит в море, океаны, из-за нехватки денежных средств, и поэтому жизнь на суше не кажется ему приемлемой. он решает, что в море ему точно не будет скучно, а также это позволит ему неплохо заработать. Все события этого творения разворачиваются в одном из бывших крупных промышленных центров Америки, портовом городке под названием - Нантакет. Вскоре, паренек знакомится с парнем по имени - Квикегом, ее профессия - гарпунщик.

Они становятся неплохими товарищами, друзьями. Лодка, на котором друзья собираются выходить в океан, называется "Пекорд". Кстати, их путешествие должно было продлиться, немного-немало, а целых три года, представляете?Когда друзья попадают на борт, они знакомятся с остальными мужчинами. А после этого, им становится известна трагедия его жизни. Он носит имя - Ахав. Парни узнают, что когда он был в прошлом плаванье, рейсе, он потерял свою ногу, потому что вступил в неравную борьбу с этим животным. Из-за этого, по понятным причинам, его характер весьма испортился. Ахав был неприветлив и угрюм, он очень мало общаться с кем-либо, в том числе и со своей группой. И в последние дни, почти что не покидал свою каюту, проводил там почти все своей свободное и рабочее время. Некоторые даже заявляли, что после того, как с ним случилось это - потеря ноги, он на некоторое время лишился "рассудка". Но, гуляя по порту, перед тем, как подняться на "Пекорд", он встретил одного обывателя, который сказал ему, что лодка "Пекорд" потерпит крушение и разобьется. Но, он предположил, что этот малый местный "ненормальный", попрошайка, или же попросту мошенник и постарался выкинуть эти мысли из головы. А потом, когда ночью он стал замечать какие-то странные фигуры, которые по поднимались на борт, то снова и снова растворялись бесследно, он не стал принимать за чистую монету и постарался выкинуть их из своей головы. Он подумал, и убедил себя. что это лишь плоды его фантазий и неуместные, неосознанные страхи, которые не должны появляться в голове и мыслях настоящего и смелого любителя охоты. Но, он не учел, что есть такая вещь, как интуиция.Корабль и его люди. Продолжение краткого обзора содержания романа.Когда, оно, наконец-то отправилось в плаванье, и вышел в море-океан, матросы начали замечать, что он не балует их вниманием. Он вышел из своего места обитания - своей каюты, лишь спустя несколько дней после отплытия. Все, находящиеся на борту, а в том числе и основной герой, сразу заметили, что он угрюм и недоброжелателен. Но, с другой стороны увидели в его глазах огромную печать, боль и тоску. Но, они не понимали основной причины этого. Он требовал от "персонала" немногословности и фактический, полного, тотального подчинения его приказам. Он не терпел медленных и нерасторопных (непонимающих) и долго думающих служащих. А его "указы" не всегда были понятны молодым парнишкам. Мягко говоря, некоторые из них были, все-таки, странными. Для него, из-за того, что он, по сут, является инвалидом, из-за того, что он потерял ногу, были сделаны специальные дыры в палубе, чтобы он мог сохранять равновесие и вставлять туда свою палку, или как вернее она называется - свою трость. Главный герой начал понимать, что он скрывает какую-то тайну.Эта повесть, которая способна увлечь и в полной мере, захватить ваше внимание тем, что там сообщается очень большое количество интересных сведений о кашалотах, и жизни и особенностях. Но и отлично продуманных, захватывающим сюжетом, который не дает возможность предугадать дальнейшее развитие. И постоянно держит в напряжении. Как говорится в этой случае, подпитывает интерес к прочтению. Однажды, Ахав, собирает всю свою морскую семью вместе, на одной из палуб. Они видят одну из золотых монет, которая прибита к деревянной мачте. И следом, он объявляет, сто она достанется тому, кто первый увидит, просто-напросто, высмотрит его в море-океане. Он ответил, что его зовут очень интересным именем. И он свиреп и наводит ужас на каждого из ребят, без исключения, только одним своим видом. Он имеет множество ран и разрезов на своей шкуре, потому что он необычайно хитер и может обойти всех. А все, кто пытался его силой поймать, потерпели крушение и умерли или же, просто - напросто, утонули после очередного утопления одного из суден. Поэтому, на его поиски уже никто не ходит и не осмеливается посягать на его ловлю. Но, у него видимо были другие планы на этого обителям морских глубин - "Моби Дика". Белый кит, по истине, невероятной красоты чудо. И осмелиться убить это существо только настоящий варвар, каким и являлся он, и каждый из его команды. И за свои намерения они поплатились сполна. Вам будет ни чуточку их не жаль. прочитав данное творение, вы сможете окунуться в мир жестокой борьбы между нами и природой. Осознать, насколько алчным и неприятный может быть любой из нас, посмотреть со стороны на то, как месть движет помыслами и к чему это приводит, в конечном итоге нас.