Тюльпан черный принц. Александр Дюма - Чёрный тюльпан
Вильгельм, привлекавший всеобщее внимание, встал, обвел спокойным взглядом возбужденную толпу, по очереди остановился своим проницательным взглядом на трех лицах, чьи столь разные интересы и столь различные переживания образовали перед ним как бы живой треугольник.
В одном углу стоял Бокстель, дрожавший от нетерпения и буквально пожиравший глазами принца, флорины, черный тюльпан и всех собравшихся.
В другом - задыхающийся, безмолвный Корнелиус, устремлявшийся всем своим существом, всеми силами сердца и души к черному тюльпану, своему детищу.
Наконец, в третьем углу, на одной из ступенек эстрады, среди девушек Гаарлема, стояла прекрасная фрисландка в тонком красном шерстяном платье, вышитом серебром, и в золотом чепчике, с которого волнами спускались кружева. То была Роза, почти в полуобморочном состоянии, с затуманенным взором, она опиралась на руку одного из офицеров Вильгельма.
Принц медленно развернул пергамент и произнес спокойным, ясным, хотя и негромким голосом, ни одна нота которого, однако, не затерялась, благодаря благоговейной тишине, воцарившейся над пятьюдесятью тысячами зрителей, затаивших дыхание.
Вы знаете, - сказал он, - с какой целью вы собрались сюда? Тому, кто вырастит черный тюльпан, была обещана премия в сто тысяч флоринов.
Черный тюльпан! И это чудо Голландии стоит перед вашими глазами. Черный тюльпан выращен и выращен при условиях, поставленных программой общества цветоводов города Гаарлема.
Его история и имя того, кто его вырастил, будут внесены в золотую книгу города.
Подведите то лицо, которое является владельцем черного тюльпана.
И, произнося эти слова, принц, чтобы посмотреть, какое они производят впечатление, обвел ясным взором три угла живого треугольника.
Он видел, как Бокстель бросился со своей скамьи.
Он видел, как Корнелиус сделал невольное движение.
Он видел, наконец, как офицер, которому было поручено оберегать Розу, вел или, вернее, толкал ее к трону.
Двойной крик одновременно раздался и справа, и слева от принца.
Как громом пораженный, Бокстель и обезумевший Корнелиус одновременно воскликнули:
Роза! Роза!
Этот тюльпан принадлежит вам, молодая девушка, не правда ли? - сказал принц.
Да, монсеньер, - прошептала Роза, и вокруг нее раздался всеобщий шепот восхищения ее красотой.
О, - прошептал Корнелиус, - так она, значит, лгала, когда говорила, что у нее украли этот цветок! Так вот почему она покинула Левештейн. О, неужели я забыт, предан тою, кого я считал своим лучшим другом!
О, - простонал в свою очередь Бокстель: - я погиб!
Этот тюльпан, - продолжал принц, - будет, следовательно, назван именем того, кто его вырастил, он будет записан в каталог цветов под именем Tulipa nigra Rosa Barlaensis, в честь имени ван Берле, которое впредь будет носить эта молодая девушка.
Произнося эти слова, Вильгельм вложил руку Розы в руку мужчины, который бросился к подножью трона, весь бледный, изумленный, потрясенный радостью, приветствуя по очереди то принца, то свою невесту.
В этот же момент к ногам председателя ван Систенса упал человек, пораженный совершенно иным чувством. Бокстель, подавленный крушением своих надежд, упал без сознания.
Его подняли, послушали пульс и сердце; он был мертв.
Этот инцидент нисколько не нарушил праздника, так как и принц, и председатель не особенно огорчились случившимся.
Но Корнелиус в ужасе отступил: в этом воре, в этом ложном Якобе он узнал своего соседа Исаака Бокстеля, которого он в чистоте душевной никогда ни на один момент не заподозрил в таком злом деле.
В сущности, для Бокстеля было большим благом, что апоплексический удар помешал ему дольше созерцать зрелище, столь мучительное для его тщеславия и скаредности.
Затем процессия, под звуки труб, продолжалась без всяких изменений в церемониале, если не считать смерти Бокстеля и того, что Корнелиус и Роза, взявшись за руки торжественно шли бок о бок.
Когда вошли в ратушу, принц указал Корнелиусу пальцем на мешок со ста тысячами флоринов.
Мы не можем определенно решить, - сказал он, - кем выиграны эти деньги, вами или Розой. Вы нашли секрет черного тюльпана, но вырастила и добилась его цветения она. К тому же эти деньги - дар города тюльпану.
Корнелиус ждал, желая уяснить, к чему клонил принц. Последний продолжал:
Я со своей стороны даю сто тысяч флоринов Розе. Она их честно заслужила и сможет предложить их вам в качестве приданого. Это награда за ее любовь, храбрость и честность.
Что касается вас, сударь, опять же благодаря Розе, доставившей доказательство вашей невиновности, - при этих словах принц протянул Корнелиусу знаменитый листок из библии, на котором было написано письмо Корнеля де Витта и в который была завернута третья луковичка, - что касается вас, то мы увидели, что вы были заключены за преступление, не совершенное вами. Это означает, что вы не только свободны, но и то, что имущество невинного человека не может быть конфисковано. Итак, ваше имущество возвращается вам. Господин ван Берле, вы - крестник Корнеля де Витта и друг его брата Яна. Оставайтесь достойным имени, которое вам дал первый во время крещения, и дружбы, которую вам оказывал второй. Сохраните память об их заслугах, ибо братья де Витты, несправедливо осужденные и понесшие несправедливую кару в момент народного заблуждения, были двумя великими гражданами, которыми гордится теперь Голландия.
И принц после этих слов, которые он произнес против обыкновения с большим подъемом, дал поцеловать свои руки обоим помолвленным, ставшим около него на колени.
Потом он со вздохом сказал:
Увы, можно вам позавидовать. Стремясь к подлинной славе Голландии и в особенности к истинному ее благополучию, вы стараетесь добыть для нее только новые оттенки тюльпанов.
И он бросил взгляд в сторону Франции, словно увидел, что с той стороны снова сгущаются тучи, затем сел в свою карету и уехал.
Корнелиус в свою очередь в тот же день уехал с Розой в Дордрехт. Роза предупредила отца обо всем случившемся через старую кормилицу, направленную к нему в качестве посла.
Знающие, благодаря нашему описанию, характер Грифуса поймут, что он с трудом примирился со своим зятем. Он не мог забыть палочных ударов, которые подсчитал по синякам. Количество их доходило, как он говорил, до сорока одного Но он все же, в конце концов, сдался, чтобы не быть, - говорил он, - менее великодушным, чем его высочество штатгальтер.
Сделавшись сторожем тюльпанов, после того, как он был тюремщиком людей, он стал самым суровым тюремщиком цветов, какого когда-либо встречали во Фландрии. Надо было видеть, с каким рвением он следил за вредными бабочками, как он убивал полевых мышей, как прогонял слишком алчных пчел!
Он узнал историю Бокстеля и пришел в ярость от того, что был одурачен самозванцем Якобом. Он собственноручно разрушил обсерваторию, выстроенную в свое время завистником позади клена; так как участок Бокстеля, продававшийся с торгов, врезался в гряды Корнелиуса, то последний приобрел его и тем самым округлил свои владения настолько, что мог не бояться всех подзорных труб Дордрехта.
Роза, все более и более хорошея, одновременно становилась все более и более образованной. По истечении двух лет замужества она так хорошо умела читать и писать, что могла взять на себя лично воспитание двух прекрасных детей, которые, как тюльпаны, появились в мае месяце 1674 и 1675 годов. И они причинили ей гораздо меньше хлопот, чем тот знаменитый тюльпан, которому она была обязана их появлением.
Само собой разумеется, что один ребенок был мальчиком, другой - девочкой; первого назвали Корнелиусом, а второго - Розой.
И вот, воскресенье, назначенное для этой церемонии, стало днем народного ликования. Необыкновенный энтузиазм охватил горожан. Даже те, кто обладал насмешливым характером французов, привыкших вышучивать всех и вся, не могли не восхищаться этими славными голландцами, готовыми с одинаковой легкостью тратить деньги на сооружение корабля для борьбы с врагами, то есть для поддержания национальной чести, и на вознаграждение за открытие нового цветка, которому суждено было блистать один день и развлекать в течение этого дня женщин, ученых и любопытных.
Во главе представителей города и комитета садоводов блистал господин ван Систенс, одетый в самое лучшее свое платье. Этот достойный человек употребил все усилия, чтобы походить изяществом темного и строгого одеяния на свой любимый цветок, и поторопимся добавить, что он успешно достиг этого. Черный стеклярус, синий бархат, темно-фиолетовый шелк, в сочетании с ослепительной чистоты бельем - вот что входило в церемониальный костюм председателя, который шел во главе комитета с огромным букетом в руках.
Позади комитета, пестрого, как лужайка, ароматного, как весна, шли по порядку ученые общества города, магистратура, военные, представители дворянства и крестьянства. Что же касается народной массы, то даже у господ республиканцев Семи провинций она не имела своего места в этой процессии: ей предоставлялось глазеть на неё, теснясь по бокам.
Впрочем, это лучшее место и для созерцания и для действия. Это место народных толп, которые ждут, пока пройдет триумфальное шествие, чтобы знать, что надо в связи с ним сделать.
На этот раз не было речи о триумфе Помпея , или Цезаря. На этот раз не праздновали ни поражения Митридата, ни покорения Галлии . Процессия была спокойная, как шествие стада овец по земле, безобидная, как полет птиц в воздухе.
В Гаарлеме победителями были только садовники. Обожая цветы, Гаарлем обожествлял цветоводов.
Посреди мирного, раздушенного шествия, возвышался черный тюльпан, который несли на носилках, покрытых белым бархатом с золотой бахромой. Четыре человека, время от времени сменяясь, несли носилки, подобно тому, как в свое время в Риме сменялись те, кто несли изображение Великой матери Кибелы , когда ее доставили из Этрурии и она торжественно под звуки труб и при общем поклонении вступала в вечный город .
Было условлено, что принц-штатгальтер сам вручит премию в сто тысяч флоринов, - на что всем вообще интересно было поглядеть, - и что он, может быть, произнесет речь, а это особенно интересовало его и друзей и врагов. Известно, что в самых незначительных речах политических деятелей их друзья или враги всегда пытаются обнаружить и так или иначе истолковать какие-либо важные намеки.
Наконец наступил столь долгожданный великий день - 15 мая 1673 года; и весь Гаарлем, да к тому же еще и со своими окрестностями, выстроился вдоль прекрасных аллей с твердым намерением рукоплескать на этот раз не военным и не великим ученым, а просто победителям природы, которые заставили эту неистощимую мать породить считавшееся дотоле невозможным - черный тюльпан.
Но намерение толпы что-либо или кого-либо приветствовать часто бывает неустойчиво. И когда город готовится рукоплескать или свистать, он никогда не знает, на чем он остановится.
Итак, сначала рукоплескали ван Систенсу и его букету, рукоплескали своим корпорациям , рукоплескали самим себе. И, наконец, вполне заслуженно на этот раз, рукоплескали прекрасной музыке, которая усердно играла при каждой остановке.
Но после первого героя торжества, черного тюльпана, все глаза искали героя празднества, который был творцом этого тюльпана.
Если бы герой появился после столь тщательно подготовленной речи славного ван Систенса, он, конечно, произвел бы большее впечатление, чем сам штатгальтер. Но для нас интерес дня заключается не в почтенной речи нашего друга ван Систенса, как бы красноречива она ни была, и не в молодых разряженных аристократах, жующих свои сдобные пироги, и не в бедных полуголых плебеях , грызущих копченых угрей, похожих на палочки ванили. Нам интересны даже не эти прекрасные голландки с розовыми щечками и белой грудью, и не толстые и приземистые мингеры, никогда раньше не покидавшие своих домов, и не худые и желтые путешественники, прибывшие с Цейлона и Явы, и не возбужденный простой народ, поедавший для освежения соленые огурцы. Нет, для нас весь интерес положения, главный, подлинный, драматический интерес сосредоточился не тут.
Для нас интерес заключается в некой личности, сияющей и оживленной, шествующей среди членов комитета садоводов; интерес заключается в этой личности, разряженной, причесанной, напомаженной, одетой во все красное, - цвет, особенно оттеняющий ее черные волосы и желтый цвет лица.
Этот ликующий, опьяненный восторгом триумфатор, этот герой дня, которому суждена великая честь затмить собою и речь ван Систенса и присутствие штатгальтера - Исаак Бокстель. И он видит, как перед ним, справа, несут на бархатной подушке черный тюльпан, его мнимое детище, а слева - большой мешок со ста тысячами флоринов, прекрасными, блестящими золотыми монетами, и он готов совершенно скосить глаза, чтобы не потерять из виду ни того, ни другого.
Время от времени Бокстель ускоряет шаги, чтобы коснуться локтем локтя ван Систенса. Бокстель старается заимствовать у каждого частицу его достоинства, чтобы придать себе цену, так же, как он украл у Розы ее тюльпан, чтобы приобрести себе славу и деньги.
Пройдет еще только четверть часа, и прибудет принц. Кортеж должен сделать последнюю остановку. Когда тюльпан будет вознесен на свой трон, то принц, уступающий место в сердце народа своему сопернику, возьмет великолепно разрисованный пергамент , на котором написано имя создателя тюльпана, и громким ясным голосом объявит, что совершилось чудо, что Голландия в лице его, Бокстеля, заставила природу создать черный цветок и что этот цветок будет впредь называться Tulipa nigra Boxtellea.
Время от времени Бокстель отрывает на момент свой взгляд от тюльпана и мешка с деньгами и робко смотрит в толпу, так как опасается увидеть там бледное лицо прекрасной фрисландки.
Вполне понятно, что этот призрак нарушил бы его праздник, так же как призрак Банко нарушил праздник Макбета .
И поспешим добавить, этот презренный человек, перебравшийся через стену, и притом не через собственную стену, влезший в окно, чтобы войти в квартиру своего соседа, забравшийся при помощи поддельного ключа в комнату Розы, - этот человек, который украл славу у мужчины и приданое - у женщины, этот человек не считал себя вором.
Он столько волновался из-за тюльпана, он так тщательно следил за ним от ящика в сушильне Корнелиуса до Бюйтенгофского эшафота, от Бюйтенгофского эшафота до тюрьмы в Левештейнской крепости, он так хорошо видел, как тюльпан родился и вырос на окне Розы, он столько раз разогревал своим дыханием воздух вокруг него, что никто не мог быть владельцем тюльпана с большим правом, чем он. Если бы у него сейчас отняли черный тюльпан, это, безусловно, было бы кражей.
Но он нигде не замечал Розы. И, таким образом, радость Бокстеля не была омрачена.
Кортеж остановился в центре круглой площадки, великолепные деревья которой были разукрашены гирляндами и надписями. Кортеж остановился под звуки громкой музыки, и молодые девушки Гаарлема вышли вперед, чтобы проводить тюльпан до высокого пьедестала, на котором он должен был красоваться рядом с золотым креслом его высочества штатгальтера.
И гордый тюльпан, возвышающийся на своем пьедестале, вскоре овладел всем собранием, которое захлопало в ладоши, "громкие рукоплескания раздались по всему Гаарлему.
Первая удачная попытка выведения черных тюльпанов была сделана еще в середине семнадцатого века знаменитым селекционером из Голландии. Правда тогда окрас лепестков казался просто темно-лиловым. Еще долгое время селекционеры не оставляли попытки с черными лепестками. Только в конце девятнадцатого века обществу был продемонстрирован цветок с темно-фиолетовыми лепестками. Но до желаемого черного цвета было еще далеко. Нужно было, чтобы тюльпаны казались черными даже при ярком освещении. И такого в результате удалось добиться цветоводу Груллемансу.
Правила выращивания черных тюльпанов
Для высадки луковиц понадобится подобрать оптимальное место на дачном участке или в саду. На фоне зеленого газона черные тюльпаны будут смотреться просто великолепно. Правда тогда придется посадить не меньше тридцати луковиц для полноты композиции. Черные тюльпаны представлены сортами «Черный принц», Queen of Night, Black Hero. Для крупных садовых тюльпанов луковицы потребуется высадить на глубину от 10 до 13 сантиметров.
При этом расстояние между ними не должно превышать 10 см. Также на дно лунки обязательно нужно насыпать песок. Это необходимо для дренажа и предотвращения закисания корневой системы цветов. Известно, что черные тюльпаны присыпают сверху смесью из грунта и песка. Кстати, после отцветания обычно оставляют только два листа для питания дочерних луковиц, а стебель удаляют полностью. Это требуется для того, чтобы не мельчали головки цветов.
После того как листья тюльпанов отцветут, их нужно будет выкопать для последующего зимнего хранения. Только не стоит забывать о том, что сначала посадочный материал должен быть хорошенько просушен. В принципе реально получить пару дочерних луковиц, если полив был нормальным.
Также в процессе выращивания черных тюльпанов потребуется бороться с грибковыми болезнями. Для этого обычно используется фунгицид. Хранят луковицы чаще всего в специальных бязевых или марлевых мешочках, развешенных в хорошо проветриваемом помещении. Оптимальная температура в помещении должна колебаться в пределах от 16 до 20оС.
Черные тюльпаны могут распуститься со странными белыми прожилками на лепестках. Это тревожный признак опасного заболевания под названием «пестролепестность». Придется полностью удалить пораженные луковицы и растения, иначе будут погублены все посадки.
Чёрный тюльпан
В двух словах: Молодой цветовод Корнелиус мечтает вырастить невиданный доселе цветок - черный тюльпан, за который обещана большая награда. Но как всегда, когда в деле замешаны деньги, на пути Корнелиуса встают коварство и зависть в лице черного мага Киселла, мечтающегопогубить Корнелиуса, чтобы завладеть черным тюльпаном. В результате борьбы коварства и зла с добром, честностью и красотой, последние выходят победителями. Киселла уничтожен собственными злыми чарами, а Корнелиус оказывается счастливым обладателем выращенного им цветка и красавицы невесты Розы.
В Голландской республике происходит борьба за власть. Великий пенсионарий Голландии Ян де Витт со своим братом Корнелем де Виттом, главным инспектором плотин, борются с принцем Вильгельмом III Оранским, желающим вернуть себе отменённую Виттами должность штатгальтера. Перевес на стороне принца. Осуждённый по ложному доносу врача-оранжиста Тикелара, Корнель подвергается пыткам в крепости Бюйтенгоф, однако мужественно их выдерживает, и вот, 20 августа 1672 года его должны отпустить в изгнание. За братом приезжает Ян. Толпа же в это время буйствует на подходах к крепости, требуя выдачи Виттов. Граф Тилли, капитан кавалерии, доблестно защищает крепость, однако толпа идёт в Гаагскую думу, где вытрясывают из депутатов Бовельта и Асперена приказ отозвать кавалерию Тилли. В это время между братьями происходит откровенный разговор, в котором выясняется, что переписка Яна с французским военным министром маркизом де Лувуа, находившаяся у Корнеля, не уничтожена последним, а отдана им на сохранение своему крестнику Корнелиусу ван Берле, проживающему в Дордрехте. Со своим слугой Кракэ Ян посылает ван Берле приказ сжечь эти документы. Сами братья скрываются, по совету дочери тюремщика Розы Грифус, через чёрный ход от гнева толпы и едут к воротам, чтобы выбраться из города. Однако ворота оказываются запертыми по приказу принца Оранского, который со своим доверенным полковником ван Декеном следил издалека за развитием событий в тюрьме. Разочарованные де Витты едут к другим воротам, но их настигает толпа и убивает на месте, а вскоре принц Вильгельм избирается штатгальтером Голландской республики.
Корнелиус ван Берле, проживающий в Дордрехте, совершенно не заботится ситуацией в стране и не знает о ужасной смерти своего крёстного. Получивший огромные деньги в наследство от отца-коммерсанта, ван Берле, презирая финансы, выбирает, чтобы промотать деньги, самое дорогое в Голландии хобби, которым тогда увлекалось всё государство: разведение тюльпанов. Однако ван Берле, всерьёз увлёкшийся этим, даже не подозревает о том, что имеет смертельного врага: сосед ван Берле, Исаак Бокстель, обожает тюльпаны, однако, стеснённый в средствах, он меркнет перед славой своего соседа. Бокстель ненавидит Корнелиуса и всячески старается испортить ему существование. И вот, в январе 1672 года Бокстель, наблюдая за соседом через подзорную трубу, видит, как Корнель де Витт передаёт своему крестнику переписку брата и маркиза де Лувуа. Когда же в городе Гаарлем, «столице тюльпанов», Общество цветоводов обещает выдать баснословную сумму в награду тому, кто вырастит легендарный чёрный тюльпан, оба соседа гонятся за наградой, однако ван Берле, естественно, раньше Бокстеля добывает три луковички чёрного тюльпана. Тогда сосед-завистник вспоминает о тех документах, которые к тому времени уже убитый Корнель де Витт передал ван Берле, и доносит о них дордрехтскому судье ван Спеннену, и тот арестовывает Корнелиуса, отправляя его с конвоем в Гаагу. Но, вопреки ожиданиям Бокстеля, ван Берле забирает заветные луковички с собой.
В Гааге Корнелиус знакомится со стариком Грифусом, своим тюремщиком, непреклонным оранжистом, который всячески портит существование несчастному заключённому. Роза же, дочь его, без памяти влюбляется в ван Берле; он, не оставаясь равнодушным к Розе и прекрасно понимая, что он сам обречён на смерть на плахе, завещает ей свои три луковички, последнее оставшееся у него имущество. В это время Бокстель приезжает в Гаагу под чужим именем и заводит знакомство с Гербруком, палачом, должным казнить Корнелиуса. Гербрук обещает отдать Бокстелю после казни одежду покойника, где, по мнению Бокстеля, должны лежать заветные луковички. Однако во время казни пребывает посланник новоиспечённого штатгальтера принца Оранского, который решил заменить смертную казнь на пожизненное заключение. Добыча вновь ускользает от Бокстеля.
Корнелиуса переводят в крепость Левештейн. Роза хлопочет перед принцем Оранским, и тот, будучи в хорошем настроении, по её прошению, назначает Грифуса в Левештейн. Роза вечерами видится с Корнелиусом. Под его наблюдением она учится читать и писать, а также выращивает одну из луковичек чёрного тюльпана; вторую тайно в горшке растит у себя ван Берле, а третью Роза бережно хранит в своей каморке. Но вот, в один прекрасный день приезжает в Левештейн некий Якоб Гизельс, потихоньку спаивающий Грифуса и сватающийся к его дочери Розе. Нас самом же деле Гизельс оказывается Бокстелем, добывающим себе чёрный тюльпан. Луковичка ван Берле вскоре оказывается уничтожена поддатым Грифусом. Луковичка Розы распускается, однако её похищает Бокстель и уезжает в Гаарлем. Роза, прихватив с собой третью, отправляется в погоню.
Добравшись до Гаарлема, Роза отправляется к председателю Общества цветоводов Петерсу ван Систенсу, однако тот не верит в подлинность рассказа. Прибывший поглазеть на чёрный тюльпан принц Оранский выслушивает Розу, предъявившую ему третью луковичку и письмо Корнеля де Витта к Корнелиусу, в котором доказывается невиновность ван Берле. Полковник ван Декен по приказу принца привозит из Левештейна Корнелиуса (последний, кстати, в это время отомстил Грифусу за все притеснения, избив его палкой); Вильгельм присуждает награду за чёрный тюльпан и премию Корнелиусу ван Берле и Розе Грифус и тут же обручает их. Бокстеля, находившегося на церемонии, хватил апоплексический удар и он умер. Грифус примирился со своим зятем, уволился со службы в тюрьме и стал жить с Корнелиусом и Розой в Дордрехте, охраняя сад с тюльпанами от грызунов.
– Да вы с ума сошли, сударь, – разве я могу?
– Я умоляю вас!
– Но вы забываете, что вы арестант.
– Я арестант, это правда, но я человек чести. Клянусь вам честью, сударь, что я не сбегу; я не сделаю никакой попытки к бегству; разрешите мне только посмотреть на цветок, умоляю вас.
– А мои предписания, сударь? – И офицер снова сделал движение, чтобы приказать солдату тронуться в путь.
Корнелиус снова остановил его.
– О, подождите, будьте великодушны. Вся моя жизнь зависит теперь от вашего сострадания. Увы, мне теперь, сударь, по-видимому, осталось недолго жить.
О сударь, вы себе не представляете, как я страдаю! Вы себе не представляете, сударь, что творится в моей голове и моем сердце! Ведь это, быть может, – сказал с отчаянием Корнелиус, – мой тюльпан, тот тюльпан, который украли у Розы. О сударь, понимаете ли вы, что значит вырастить черный тюльпан, видеть его только одну минуту, найти его совершенным, найти, что это одновременно шедевр искусства и природы, и потерять его, потерять навсегда! О, я должен, сударь, выйти из кареты, я должен пойти посмотреть на него! Если хотите, убейте меня потом, но я его увижу, я его увижу.
– Замолчите, несчастный, и спрячьтесь скорее в карету, приближается эскорт его высочества штатгальтера, и если принц заметит скандал, услышит шум, то нам с вами несдобровать.
Ван Берле, испугавшись больше за своего спутника, чем за самого себя, откинулся в глубь кареты, но он не мог остаться там и полминуты; не успели еще первые двадцать кавалеристов проехать, как он снова бросился к дверцам кареты, жестикулируя и умоляя штатгальтера, который как раз в этот момент проезжал мимо.
Вильгельм, как всегда, спокойный и невозмутимый, ехал на площадь, чтобы выполнить долг председателя. В руках он держал свиток пергамента, который в этот день празднества служил ему командорским жезлом.
Увидев человека, который жестикулирует и о чем-то умоляет, и узнав, быть может, также и сопровождавшего его офицера, принц-штатгальтер приказал остановиться.
В тот же миг его лошади, дрожа на своих стальных ногах, остановились как вкопанные в шести шагах от ван Берле.
– В чем дело? – спросил принц офицера, который при первом же слове штатгальтера выпрыгнул из кареты и почтительно подошел к нему.
– Монсеньор, – ответил офицер, – это тот государственный заключенный, за которым я ездил по вашему приказу в Левештейн и которого я привез в Гаарлем, как того пожелали ваше высочество.
– Чего он хочет?
– Он настоятельно просит, чтобы ему разрешили остановиться на несколько минут.
– Чтобы посмотреть на черный тюльпан, монсеньор, – закричал Корнелиус, умоляюще сложив руки, – когда я его увижу, когда я узнаю то, что мне нужно узнать, я умру, если это потребуется, но, умирая, я буду благословлять ваше высочество, ибо тем самым вы позволите, чтобы дело моей жизни получило свое завершение.
Эти двое людей, каждый в своей карете, окруженные своей стражей, являли любопытное зрелище: один – всесильный, другой – несчастный и жалкий, один – по дороге к трону, другой, как он думал, по дороге на эшафот.
Вильгельм холодно посмотрел на Корнелиуса и выслушал его пылкую просьбу. Затем обратился к офицеру:
– Это тот взбунтовавшийся заключенный, который покушался на убийство своего тюремщика в Левештейне?
Корнелиус вздохнул и опустил голову, его нежное благородное лицо покраснело и сразу же побледнело. Слова всемогущего, всеведущего принца, который каким-то неведомым путем уже знал о его преступлении, предсказывали ему не только несомненную смерть, но и отказ в его просьбе. Он не пытался больше бороться, он не пытался больше защищаться; он являл принцу трогательное зрелище наивного отчаяния, которое было хорошо понятно и могло взволновать сердце и ум того, кто смотрел в этот миг на Корнелиуса.
– Разрешите заключенному выйти из кареты, – сказал штатгальтер. – Пусть он пойдет и посмотрит черный тюльпан, достойный того, чтобы его видели хотя бы один раз.
– О, – воскликнул Корнелиус, чуть не теряя сознание от радости и пошатываясь на подножке кареты, – о монсеньор!
Он задыхался, и если бы его не поддержал офицер, то бедный Корнелиус на коленях, лицом в пыли, благодарил бы его высочество.
Дав это разрешение, принц продолжал свой путь по парку среди восторженных приветствий толпы.
Вскоре он достиг эстрады, и тотчас же загремели пушечные выстрелы.
Заключение
Ван Берле в сопровождении четырех стражников, пробивавших в толпе путь, направился наискось к черному тюльпану. Глаза его так и пожирали цветок по мере того, как он к нему приближался.
Наконец-то он увидел этот исключительный цветок, который, в силу неизвестных комбинаций холода и тепла, света и тени, появился однажды на свет, чтобы исчезнуть навсегда. Он увидел его на расстоянии шести шагов; он наслаждался его совершенством и изяществом; он видел его позади молодых девушек, которые несли почетный караул перед этим образцом благородства и чистоты. И, однако же, чем больше он наслаждался совершенством цветка, тем сильнее разрывалось его сердце. Он искал вокруг себя кого-нибудь, кому бы он мог задать вопрос, один-единственный вопрос, но всюду были чужие лица, внимание всех было обращено на трон, на который сел штатгальтер.
Вильгельм, привлекавший всеобщее внимание, встал, обвел спокойным взглядом возбужденную толпу, по очереди остановился своим проницательным взглядом на трех лицах, чьи столь разные интересы и столь различные переживания образовали перед ним как бы живой треугольник.
В одном углу стоял Бокстель, дрожавший от нетерпения и буквально пожиравший глазами принца, флорины, черный тюльпан и всех собравшихся.
В другом – задыхающийся, безмолвный Корнелиус, устремлявшийся всем своим существом, всеми силами сердца и души к черному тюльпану, своему детищу.
Наконец, в третьем углу, на одной из ступенек эстрады, среди девушек Гаарлема, стояла прекрасная фрисландка в тонком красном шерстяном платье, вышитом серебром, и в золотом чепчике, с которого волнами спускались кружева. То была Роза, почти в полуобморочном состоянии, с затуманенным взором, она опиралась на руку одного из офицеров Вильгельма.
Принц медленно развернул пергамент и произнес спокойным, ясным, хотя и негромким голосом, ни одна нота которого, однако, не затерялась, благодаря благоговейной тишине, воцарившейся над пятьюдесятью тысячами зрителей, затаивших дыхание.
– Вы знаете, – сказал он, – с какой целью вы собрались сюда? Тому, кто вырастит черный тюльпан, была обещана премия в сто тысяч флоринов.
Черный тюльпан! И это чудо Голландии стоит перед вашими глазами. Черный тюльпан выращен и выращен при условиях, поставленных программой общества цветоводов города Гаарлема.
Его история и имя того, кто его вырастил, будут внесены в золотую книгу города.
Подведите то лицо, которое является владельцем черного тюльпана.
И, произнося эти слова, принц, чтобы посмотреть, какое они производят впечатление, обвел ясным взором три угла живого треугольника.
Он видел, как Бокстель бросился со своей скамьи.
Он видел, как Корнелиус сделал невольное движение.
Он видел, наконец, как офицер, которому было поручено оберегать Розу, вел или, вернее, толкал ее к трону.
Двойной крик одновременно раздался и справа и слева от принца.
Как громом пораженный, Бокстель и обезумевший Корнелиус одновременно воскликнули:
– Роза! Роза!
– Этот тюльпан принадлежит вам, молодая девушка, не правда ли? – сказал принц.
– Да, монсеньор, – прошептала Роза, и вокруг нее раздался всеобщий шепот восхищения ее красотой.
– О, – прошептал Корнелиус, – так она, значит, лгала, когда говорила, что у нее украли этот цветок! Так вот почему она покинула Левештейн. О, неужели я забыт, предан тою, кого я считал своим лучшим другом?
– О, – простонал, в свою очередь, Бокстель, – я погиб!
– Этот тюльпан, – продолжал принц, – будет, следовательно, назван именем того, кто его вырастил, он будет записан в каталог цветов под именем Tulipa nigra Rosa Barlaensis, в честь имени ван Берле, которое впредь будет носить эта молодая девушка.