Экспрессия я внешнего и я внутреннего. Внешнее "я" и внутреннее "я"
Индивид как особая единичная ценность. Человек как родовое существо конкретизируется в реальных индивидах. Понятие индивида указывает, во-первых, на отдельную особь как представителя высшего биологического вида Нomo sapiens и, во-вторых, на единичный, отдельный “атом” социальной общности. Это понятие описывает человека в аспекте его отдельности и обособленности: каждый индивидуум имеет право на свою особенность - это его природная данность, развернутая социализацией. Индивид как особая единичная цельность характеризуется рядом свойств: целостностью морфологической и психофизиологической организации, устойчивостью во взаимодействии со средой, активностью. Понятие индивида есть лишь первое условие обозначения предметной области исследования человека, содержащее возможности дальнейшей конкретизации с указанием его качественной специфики в понятиях личности и индивидуальности.
Идея личности. В настоящее: время существуют две основные концепции личности: личность как функциональная (ролевая) характеристика человека и личность как его сущностная характеристика.
Первая концепция опирается на понятие социальной функции человека, а точнее, на понятие социальной роли. При всей значимости этого аспекта понимания личности (он имеет большое значение в современной прикладной социологии) он не позволяет раскрыть внутренний, глубинный мир человека, фиксируя только его поведение, которое не всегда и не обязательно выражает действительную сущность человека.
Более глубокая интерпретация понятия личности раскрывает ее уже не в функциональном, а в сущностном плане: она здесь - сгусток ее регулятивно-духовных потенций, центр самосознания, источник воли и ядро характера, субъект свободных действий и “верховной власти” во внутренней жизни человека. Личность - индивидуальное средоточие и выражение общественных отношений и функций людей, субъект познания и преобразования мира, прав и обязанностей, этических, эстетических и всех иных социальных норм. Личностные качества человека в таком случае есть производное от его образа жизни и самосознающего разума. Личность поэтому есть всегда духовно развитый человек.
В понятии человеческого организма подчеркивается его биологическое начало, в понятии человека - его биосоциальное начало, а в понятии личности оттеняются прежде всего интегративные социально-психологические особенности человека: мировоззрение, самооценка, характер, чувство собственного достоинства, ценностные ориентации, принципы образа жизни, нравственные и эстетические идеалы, социально-политические позиции и убеждения, стиль мышления, эмоциональная среда, сила воли и т.д. Будучи высшей ступенью иерархического рассмотрения человека, понятие личности вместе с тем более конкретно и более содержательно, чем понятие человека вообще. Но иногда понятия “человек” и “личность” резко разводятся и даже противопоставляются. С этим нельзя согласиться. Любой человек является той или иной личностью.
Личность есть обладающий самосознанием и мировоззрением человек, достигший понимания своих социальных функций, своего места в мире, осмысливающий себя как субъекта исторического творчества, как звено цепи поколений, в том числе родственных, один вектор которых направлен в прошлое, а другой - в грядущее., Личность есть индивидуальное средоточие и выражение общественных отношений и функций людей, субъект познания и преобразования мира, прав и обязанностей, этических, эстетических и всех иных социальных норм, в том числе и юридических. Личностный качества человека есть производные от двух моментов: от его самосознающего разума и от его социального образа жизни. Полем проявления личностных свойств служит его социальная жизнь. Чтобы проиллюстрировать зависимость личностного становления человека от развитости его самосознания и окружающего его социума, мысленно заглянем в глубь веков. Когда появляется личность в философском понимании этого слова? Вместе с появлением человека как биологического вида? Нет. Наш отдаленный предок, находившийся в условиях первобытной орды и начальных стадий формирования сознания, еще не был личностью, но уже был человеком. Личность - это общественно развитый человек. Не только исторически, но и генетически человек становится личностью по мере создания социальной и мыслительной культуры и по мере своего индивидуального приобщения к ней. Ребенок, особенно в самом раннем возрасте, - это, разумеется, человек, но еще не личность. В нем лишь “проклевывается” личность, он еще должен стать ею. Если же нарушаются социальные связи человека или происходят патологические процессы в организме (душевные расстройства и т.д.), личность распадается полностью или частично в зависимости от силы такого рода неблагоприятных и трагических обстоятельств.
Таким образом, личность - это результирующая функция социального и биологического начал человека. Без какого-либо из этих ингредиентов личность не состоится; более того, даже при частичном ущемлении или биологического, или социального начала в человеке эта деформация сразу же скажется на личности. Хотя само по себе тело не составляет сущности личности, но без него нет никакой личности.
Сущность личности укоренена в ее теле как материальном носителе личностного начала. Думать иначе - значит возвращаться к исторически пройденным этапам становления категории личности, когда обособлялось и абсолютизировалось сознание человека, считавшееся единственным носителем личностного начала. Личность выступает с ее конкретной телесной организацией, фигурой, походкой, с особенным выражением лица, манерой говорить и т.д. Было бы абсурдом думать, что серьезная болезнь, гнездящаяся в человеке, вовсе не влияет на личность. Человек, страдающий тяжелым заболеванием, это в какой-то мере больная личность, и как бы ни были с виду неуловимы личностные изменения в заболевшем человеке, они всегда присутствуют.Таким же необходимым обеспечением целостности, личности является и окружающая его социальная среда, которая не только формирует личность, но, главное, является полем ее проявления. Лишенная возможности своего внешнего проявления, личность, так же как в случае телесного недуга, деформируется и как бы заболевает некой социальной болезнью, например отчуждением.
Вместе с тем личность не сводится ни к ее телесным, антропологическим, особенностям, ни к ее многообразным социальным функциям. Личность - это замкнутая в себе целостность, ее телесные и социальные проявления суть атрибуты личности, но не ее ингредиенты. С другой стороны, и биологическое, и социальное играют главенствующую роль в генезисе личности.
Итак, под личностью имеется в виду интегрирующее и цементирующее начало, объединяющее в единое целое и биологическое, и социальное, и психологическое в человеке. Личность как бы венчает, замыкает, делает устойчивым все море бушующих в человеке социальных и биологических сил. Личность - конечный результат действия этих сил. Личностно в человеке то, что устойчиво. Необходимыми условиями становления личности являются телесная оформленность, самосознание и социальный образ жизни, а главное проявление ставшей личности - наличие у человека мировоззрения.
Что составляет личность отдельных людей, которых мы знаем как представителей различных сфер деятельности - писателя, продавца, врача, землекопа, конторщика? Что составляет ту внутреннюю душевную храмину, которая закрыта для людей, но открыта для Бога? Таким вопросом задается С.Н. Булгаков. На него можно ответить так: этой внутренней духовной стихией является прежде всего мировоззрение, понимаемое в самом широком смысле этого слова: чем живет человек, что он считает для себя самым святым и дорогим, как. он живет, как служит своей святыне. Узнать человека как личность - значит узнать основные изгибы его душевного состояния, “паутину” его мыслей, чувств, желаний и надежд, его ценностные ориентации, его веру и убеждения.
Личность формируется в процессе деятельности, общения! Иначе говоря, формирование ее есть в сущности процесс социализации индивида. Этот процесс происходит путем внутреннего формирования неповторимо-уникального его облика и требует от индивида продуктивной активности, выражающейся в постоянной коррекции своих действий, поведения, поступков. Это в свою очередь вызывает необходимость развития способности самооценки, связанной с развитием самосознания. В этом процессе отрабатывается свойственный именно личности механизм рефлексии. Самосознание и самооценка в совокупности образуют тот основной стержень личности, вокруг которого складывается неповторимый по богатству и разнообразию тончайших оттенков уникальный “узор” личности, присущая только ей специфика.
Что такое Я. Личность есть совокупность трех ее основных составляющих: биогенетических задатков, воздействия социальных факторов (среда, условия, нормы, регулятивы) и ее психосоциального ядра - Я. А что такое Я? Это интегральное ядро духовного мира человека, его регулятивный центр. Оно представляет собой как бы внутреннее социальное личности, ставшее феноменом психики, определяющее характер, сферу мотивации, проявляющуюся в определенной направленности, способ соотнесения своих интересов с общественными, уровень притязаний, основу формирования убеждений, ценностных ориентации, словом, мировоззрения. Оно же является основой формирования социальных чувств человека: чувства собственного достоинства, долга, ответственности, совести, нравственно-эстетических принципов и т.д.
Человек есть личность не по естеству, т.е. не по своей телесности, и не просто по духу, а по высокому уровню совершенства своего духа. Сравнительно с эмпирической личностью чистое Я представляет, по словам У.
Джемса, гораздо более сложный предмет для исследования. Я есть то, что в каждую данную минуту сознает, между тем как эмпирическая личность есть только одна из сознаваемых реальностей. Другими словами, чистое Я есть мыслящий субъект, высшая самость нашего едино-цельного духа. Возникает вопрос: что такое этот “мыслящий субъект”? Является ли он одним из преходящих состояний сознания или чем-то более глубоким и неизменным? Текучесть нашего сознания представляет саму воплощенную изменчивость. Между тем всякий из нас добровольно рассматривает свое Я как нечто постоянное, неизменяющееся. Это обстоятельство побудило большую часть философов предполагать за изменчивыми состояниями сознания существование некоторого неизменного “субстрата”, деятеля, который и вызывает изменения в нашем сознании. Этот деятель и есть мыслящий субъект. Душа, дух, трансцендентное Я - вот разнородные названия для этого наименее изменчивого субъекта мысли и воли. Личность становится личностью только при наличии в ней самосознающего Я. Можно сказать, Я - это высший, регулятивно - прогнозирующий духовно-смысловой центр личности.Под личностью подразумевают кристаллизованные в духовном мире человека его социальные, нравственно-психологические и эстетические качества и социальные роли, которые приходится выполнять человеку в обществе. Однако личность нельзя свести к этим функциям, пусть даже в их интегральном единстве. Дело в том, что личное - это то, что принадлежит человеку, что является его собственностью. В известном смысле можно согласиться с мнением У. Джемса, который считает, что трудно провести черту между тем, что человек называет самим собой и своим. Личность составляет и сумма всего того, что человек “может назвать своим”: не только его физические и душевные качества, но также его платье, его дом, жена, дети, предки, друзья, его репутация и труды. К этому можно было бы добавить: и свое имя и фамилию. Все это его собственность и все это кристаллизуется в идею личности. Скажем, имя человека не есть только нечто внешнее для него: оно как бы срослось с ним и стало одним из конституирующих элементов его Я.
Таким образом, границы личности значительно шире границ не только тела человека, но и его духовного мира. Границы личности можно уподобить кругам, расходящимся на воде от какого-либо центра: ближайшие круги - это плоды созидания, близкие люди, личная собственность, друзья (они ведь - зеркало нашей сущности). Уходящие вдаль круги вливаются в море социума и далее в бездну Космоса.
Субъективно, для индивида, личность выступает как образ его Я - он-то и служит основой внутренней самооценки и представляет собой то, каким индивид видит себя в настоящем, будущем, каким он хотел бы быть, каким мог бы быть, если бы хотел. При этом личность оценивает себя и непосредственно, и опосредованно - через оценку других. Прислушайтесь, как человек оценивает других, и вы узнаете его самооценку: оценка других - это своего рода зеркало самооценки. Процесс соотнесения образа Я с реальными жизненными обстоятельствами, результирующийся в мотивациях и направленности личности, служит базой для самовоспитания, т.е.
для постоянного процесса совершенствования, развития собственной личности. Человек как личность не есть некая законченная данность. Он - процесс, требующий неустанной душевной работы,Главным результирующим свойством личности, ее духовным стержнем выступает мировоззрение. Оно являет собой привилегию человека, поднявшегося до высокого уровня духовности. Человек вопрошает себя: кто я? Зачем я явился в этот мир? В чем смысл моей жизни, мое предназначение? Живу ли я согласно велениям бытия или нет? Только выработав то или иное мировоззрение, личность, самоопределяясь в жизни, получает возможность осознанно, целенаправленно действовать, реализуя свою сущность. Мировоззрение - это как бы мост, связывающий личность и весь окружающий ее мир.
Одновременно с формированием мировоззрения складывается и характер личности - психологический стержень человека, стабилизирующий его социальные формы активности. “Только в характере индивидуум приобретает свою постоянную определенность”.
Слово “характер”, употребленное в качестве синонима слова “личность”, означает, как правило, меру личностной силы, т.е. силу воли, которая тоже есть результирующий показатель личности. Сила воли делает мировоззрение цельным, устойчивым и придает ему действенную энергию. Люди с сильной волей обладают и сильным характером. Таких людей обычно уважают и справедливо воспринимают как лидеров, зная, чего можно ожидать от такого человека. Признается, что великим характером обладает тот, кто своими поступками добивается великих целей, соответствуя требованиям объективных, разумно обоснованных и социально значимых идеалов, служа маяком для других. Он стремится к осуществлению не только объективно, но и субъективно оправданных Целей, а энергия воли имеет достойное себя содержание. Без воли невозможны ни нравственность, ни гражданственность, невозможно вообще общественное самоутверждение человеческого индивида как личности. Если же характер человека теряет свою объективность, размельчаясь в случайных, мелких, пустых целях, то он переходит в упрямство, становится деформированно субъективным. Упрямство - это уже не характер, а пародия на него. Препятствуя общению человека с другими, оно обладает отталкивающей силой.
Особым компонентом личности является ее нравственное?! Нравственная сущность личности “проверяется” на многое. Социальные обстоятельства нередко приводят к тому, что человек, поставленный перед выбором, не всегда следует самому себе, этическому императиву своей личности. В такие моменты он превращается в марионетку социальных сил, и это наносит непоправимый ущерб цельности его личности. Люди по-разному реагируют на испытания: одна личность может “сплющиться” под ударами молота социального насилия, а другая - закалиться. Только высоконравственные и глубоко интеллектуальные личности испытывают ост. рое чувство трагизма от сознания своей “не-личности”, т.е. неспособности совершать то, что диктует сокровенный смысл Я. Только свободно проявляющаяся личность может сохранить чувство собственного достоинства. Мера субъективной свободы личности определяется ее нравственным императивом и является показателем степени развитости самой личности.
Таким образом, личность - это мера цельности человека: без внутренней цельности нет личности.
Личность человека
Если обобщить определения понятия «личность», существующие в рамках различных психологических теорий и школ (К. Юнг, Г.Олпорт, Э. Кречмер, К.Левин, Ж.Нюттен, Дж. Гилфорд, Г.Ай-зенк, А. Маслоу и др.), то можно сказать, что личность традиционно определяется как «синтез всех характеристик индивида в уникальную структуру, которая определяется и изменяется в результате адаптации к постоянно меняющейся среде» и «...в значительной мере формируется реакциями окружающих на поведение данного индивида» [там же, с. 34]. Итак, личность человека - это социальное по своей природе, относительно устойчивое и прижизненно возникающее психологическое образование, представляющее собой систему мотивационно-потребностных отношений, опосредующих собой взаимодействия субъекта и объекта. Как отмечал Г.Г.Дилигентский, представление о человеке как социальном существе пришло в психологию из философии и социологии. Как известно, Маркс считал сущностью человека «совокупность всех общественных отношений». На этом постулате построено и определение личности, которое в тех или иных вариациях дается в советских учебниках по общей и социальной психологии - она представляет собой «социальное качество человека» .
В частности, такое определение личности вполне соответствует ее пониманию в отечественной (советской) психологии, ориентировавшейся на марксизм (Л.С.Выготский, С.Л.Рубинштейн, А.Н.Леонтьев, Л.И.Божович и др.). «В социальной философиимарксизма через понятие личность, как правило, характеризуются сущностные социальные отношения, усвоенные человеком социальные роли, нормы, ценностные ориентации...» (курсив наш. - А. О.) .
А. Н.Леонтьев определял личность как «особое качество, которое приобретается индивидом в обществе, в целокупности отношений, в которые индивид вовлекается» . Аналогичные определения личности приводятся в работах К.А.Абуль-хановой-Славской , А.Г.Асмолова , Б.Ф.Ломова , А.В.Петровского , Е.В.Шороховой и других отечественных специалистов в области теоретической психологии личности.
В словаре «Психология» личность определяется двояко: «1) индивид как субъект социальных отношений и сознательной деятельности; 2) определяемое включенностью в общественные отношения системное качество индивида, формирующееся в совместной деятельности и общении» . Вместе с тем отмечается, что «развитие личности осуществляется в условиях социализации индивида и его воспитания» [там же, с. 194]. В этом словаре процесс развития личности - это «процесс формирования личности как социального качества индивида в результате его социализации и воспитания» (курсив наш. - А. О.) [там же, с. 331].
Однако стоит отметить следующее: в принципе верная идея о том, что личностью не рождаются, что личностью человек становится, «выделывается», послужила в отечественной психологии основанием для совершенно неверной, на наш взгляд, точки зрения, что не каждый человек - личность. С одной стороны, подобное представление придало этическое, моральное измерение сугубо психологической проблематике, породило то, что можно было бы назвать «героическим видением» личности. Так, в учебнике «Психология личности» А. Г. Асмолова читаем: «Быть личностью - это значит иметь актизную жизненную позицию, о которой можно сказать: «На том стою и не могу иначе». Быть личностью - это значит осуществлять выборы, возникшие в силу внутренней необходимости, уметь оценить последствия принятого решения и держать за них ответ перед собой и обществом. Быть личностью - это значит обладать свободой выбора и нести через всю жизнь бремя выбора. Быть личностью - это значит осуществить вклад в общество, ради которого живешь и в котором жизненный путь индивидуальности превращается в историю Родины, сливается с судьбой страны» .
Подобное определение лишает права считаться личностью подавляющее большинство взрослых, не говоря уже о детях. С другой стороны, этическое (а можно сказать и более приземленно - педагогическое) определение личности, благодаря заложенному в нем косвенному отрицанию личности в ребенке, в учащемся, служило и по сей день служит оправданию манипулятивной, формирующей педагогической практики: детей надо «выделать» личностями.
По своей сути верные социоцентрические представления о природе личности и процессе ее формирования в условиях отождествления личности и человека привели в отечественной психологии, ориентировавшейся на марксизм, к еще одному неверному, на наш взгляд, положению о принципиальном противостоянии в данном вопросе всем теориям личности (за исключением, впрочем умалчиваемым, необихевиористских теорий социального научения), созданным в западной психологии. Более того, данное положение рассматривалось как непременное условие и итог любых теоретических построений в области психологии личности. Например, А.В.Петровский со всей определенностью констатировал, что построение концепции персонал изации есть «путь к построению теории личности, которая по всем позициям могла бы противостоять концепциям личности, принятым в психоаналитической традиции, "гуманистической психологии", экзистенциализме в его персонологическом варианте и других теоретических конструкциях западной психологии» . В настоящее время в связи с прекращением упоминавшейся выше идеологической «борьбы на два фронта» необходимо переосмыслить данное противостояние и, напротив, выявить реально существующую взаимосвязь и преемственность в представлениях о личности, разрабатывавшихся в рамках различных теоретических парадигм.
Из приведенного выше обобщенного определения личности следует, что личность является, во-первых, атрибутивной характеристикой каждого человеческого субъекта, но не самим этим субъектом, а во-вторых, такой психологической характеристикой субъекта, которая регулирует его отношения с объективной действительностью. Таким образом, личность - это система мотива-ционных отношений, которую имеет субъект.
Мотивационное отношение: компоненты, функции, типы
Если обратиться к рассмотрению мотивационного отношения как такового, т.е. к рассмотрению той «молекулы» или «клеточки» (Л.С.Выготский), из которых складывается личность человека, то можно сказать, что такой единицей личности является не мотив, не потребность и т.д. в их отдельности, но целостный комплекс взаимосвязанных детерминант - мотивационное отношение. Составляющие мотивационного отношения детально описаны в ряде психологических теорий мотивации (см. работы А. Н. Леонть-ева , В.Франкла , Х.Хекхаузена , К.Левина , А.Маслоу , Ж.Нюттена , К.Роджерса и др.). В число этих составляющих-де-терминант входят: опредмеченная потребность, распредмечен-ный мотив, цель и смысл. В структуре мотивационного отношения каждой из этих четырех детерминант соответствует определенная функция: потребности - активирующая функция, мотиву - побуждающая функция, цели - направляющая функция, смыслу - осмысливающая функция. При этом данные компоненты и соответствующие им функции могут выступать в структуре мотивационного отношения и как антагонисты (например, потребность и смысл, мотив и цель), и как синергисты (например, потребность и мотив, смысл и цель).
Для дальнейшего анализа будет крайне важно также различение между предметным, субъектным и объектным содержаниями. Предметное содержание - это совокупность мотивационных отношений человека или содержание его личности (т.е. содержание опредмеченных потребностей, распредмеченных мотивов, целей и смыслов). Предметное содержание представляет собой область личностной динамики и личностной детерминации. Субъектное и объектное содержания представляют собой совокупность квазимо-тивационных отношений, которые не опредмечены и не рас-предмечены соответственно и поэтому не включены в область личностной динамики. Другими словами, эти содержания локализованы не между полюсами «субъект» и «объект», а на самих этих полюсах. Например, неопредмеченная потребность не обладает предметным содержанием, она может быть охарактеризована только через субъектное содержание; следовательно, неопредмечен-ные потребности формируют субъектное содержание и область субъектной (внеличностной) динамики и детерминации. Аналогично можно сказать, что нераспредмеченный (только знаемый) мотив также не обладает предметным содержанием и может быть охарактеризован только через объектное содержание; именно не-распредмеченные мотивы образуют объектное содержание и область объектной (также внеличностной) динамики и детерминации.
Проводя различение между предметным, субъектным и объектным содержаниями, важно принимать во внимание следующее принципиальное обстоятельство: потенциально осознаваемой является лишь область предметного содержания, тогда как субъектное и объектное содержания как таковые в принципе неосознаваемы. Если субъектное содержание образует сферу нашего субъективного бессознательного, традиционно являвшегося предметом всех вариантов глубинной психологии (от психоанализа до онто-психологии), то объектное содержание представляет собой наше объективное бессознательное, существование которого отраженов интуитивных прозрениях В.Франкла и К. Юнга , а в более систематизированном виде представлено в работах ряда теоретиков современной трансперсональной психологии (см., например, ).
Здесь можно сослаться также на интуиции Б. П. Вышеславцева относительно объективного и субъективного бессознательного: основой внешнего опыта является «вещь в себе» (И.Кант), основой внутреннего опыта - «сущность в себе», самость (К. Юнг). И то и другое есть некие «данности без предметности» (Н.Гарт-ман), радикально обособленные от плана человеческого существования, непроницаемые для познания, алогические, иррациональные .
Соотношение предметного, субъектного и объектного содержаний можно представить графически в виде схемы (рис. 1).
Соотношение четырех функций различных компонентов моти-вационного отношения на данной схеме может быть представлено так, как показано на рис. 2.
Рис. 1. Соотношение предметного (Я),
субъектного (С) и объектного (О)
Рис. 2. Соотношение функций различных компонентов мотивацион-ного отношения: Ак - активация; По - побуждение; На - направление; Ос - осмысление
Рассмотрение соотношения четырех функций мотивационного отношения позволяет в первом приближении вычленить три типа мотивационных отношений. Первый тип- аффективно акцентированные мотивационные отношения, располагающиеся вблизи области субъектного содержания и представляющие собой «аффективно разработанные» мотивации с высоким потенциалом активации и побуждения, но плохо осмысленные и без детальной целевой структуры. Второй тип- когнитивно акцентированные мотивационные отношения, которые, примыкая к объектному пределу континуума личностных проявлений, напротив, хорошо осмыслены и алгоритмизированы, но испытывают явный дефицит
в отношении активации и побуждения. И наконец, третий тип мотивационных отношений представлен гармоничными мотивациями (рис. 3).
В феноменальном плане самосознания личности первые два типа мотивационных отношений воспринимаются обычно как «внешние
мотивы» (страсть и долг соответственно), как проявления приложенной к личности инородной «внешней силы», как проявления привязанности и/ или зависимости. Напротив, мотивационные образования третьего типа проявляются как «внутренние мотивы» (склонности ) и порождают особые состояния сознания личности, которые в психологии получили название состояния потока и для которых характерны, в частности, индифферентность в отношении социальных оценок, замедление субъективного времени, утрата такой характеристики конвенционального сознания, как четкая граница между самим собой и тем, что меня окружает .
Схемы, приведенные на рис. 1, 2, позволяют также более наглядно показать области внутриличностной и вкеличностной динамики и детерминации: если внутриличностная динамика - это самодетерминация личности ее собственным предметным содержанием, представленным составляющими личность мотивацион-ными отношениями, то внеличностная динамика представляет собой влияния на личность «извне», т.е. со стороны субъектного и объектного содержаний. Процессы внеличностной динамики и детерминации протекают на «границах» личности и обеспечивают одновременно и ее открытость внепредметному содержанию благодаря конвергентным процессам опредмечивания и распредмечивания, и ее закрытость для этого внепредметного содержания вследствие дивергентных процессов вытеснения и сопротивления.
Процессы опредмечивания и распредмечивания являются витальными и природными по своей сути, они инициируются с момента рождения ребенка, что же касается процессов вытеснения и сопротивления, то они начинаются в раннем детстве в результате гетерономных вмешательств социального окружения (о диалектике автономных и гетерономных процессов в структуре личности см. ).
Рис. 3. Типы мотивационных отношений: ААМО - аффективно акцентированные; ГМО - гармоничные; КАМО - когнитивно акцентированные
Рис. 4. Соотношение областей внутри- и внеличностной динамики. Субъектная и объектная границы личности
Диады процессов-антагонистов (опредмечивание - вытеснение и распредмечивание - сопротивление) образуют соответственно субъектную и объектную «границы» личности. Эти границы можно представить в виде неких психологических мембран, обладающих избирательной пропускной способностью, реализующих своеобразный «психический осмос» (Р.Ассаджио-ли) в отношении субъектного и объектного содержаний и тем самым поддерживающих целостность личности. Более того, через эти мембраны личность не только строится и регенерирует себя посредством процессов опредмечивания и распредмечивания, но и освобождается от «продуктов распада», выводит из области предметного содержания посредством процессов вытеснения и сопротивления дезинтегрированные мотивационные отношения (рис. 4).
Эмпирическая личность и ее структура
Если вернуться к исходному определению личности как совокупности мотивационных отношений субъекта к объективной действительности, то с учетом всего сказанного выше личность можно представить в виде своеобразной оболочки, окружающей область субъектного содержания и отделяющей данную область от области объектного содержания. При этом в зависимости от типа мотивационных отношений, составляющих личность, она может складываться как из внешних (аффективно и когнитивно акцентированных), так и из внутренних (гармоничных) мотиваций. Личностную «оболочку» в целом можно рассматривать как область потенциального личностного развития, как, говоря словами Э.В.Ильенкова, «интериндивидное или внутреннее пространство личности» . Каждая эмпирическая личность представляет собой конкретную актуализацию этого общего потенциала, благодаря чему имеет вполне определенную локализацию или, точнее, конфигурацию в пределах данной области (рис. 5).
На схеме, приведенной на рис. 6, представлены три типа зон или фрагментов эмпирической личности:
1) зоны, состоящие из когнитивно акцентированных мотивационных отношений; эти зоны можно назвать зонами психологи-
Рис. 5. Соотношение области потенциального личностного развития и конкретной эмпирической личности
ческих защит человека, именно они составляют ту сторону личности, которую К. Юнг обозначил термином персона. «Персона есть сложная система отношений между индивидуальным сознанием и социальностью, удобный вид маски, рассчитанной на то, чтобы, с одной стороны, производить на других определенное впечатление, а с другой - скрывать истинную природу индивидуума» ;
2) зоны, состоящие из аффективно акцентированных мо-тивационных отношений; эти зоны можно назвать зонами психологических проблем человека, именно они составляют тот аспект личности, который К. Юнг обозначил термином тень; согласно К. Юнгу, тень, или личное бессознательное (в отличие от коллективного бессознательного), представляет собой «совокупность тех психических процессов и содержаний, которые сами по себе могут достичь сознания, по большей части уже и достигли его, но из-за своей несовместимости с ним подверглись вытеснению, после чего упорно удерживаются ниже порога сознания» . «Под тенью, - писал К. Юнг, - я имею в виду «негативную» сторону личности, сумму всех тех неприятных качеств, которые мы склонны скрывать, наряду с недостаточно развитыми функциями и содержанием личного бессознательного» (цит. по ). «...Тень есть не имеющий ценности и поэтому вытесненный сильным противодействием момент личности» ;
3) зоны, состоящие из гармоничных мотивационных отношений; эти зоны можно назвать зонами психологических актуализаций или ликом человека (ср.: «Я-а priori » в онтопсихологической системе А. Менегетти ) (рис. 6). Изображение эмпирической личности на рис. 6 можно рассматривать так же, как деформиро-
Рис. 6. Структура эмпирической личности: а - зона защит (персона); б - зона проблем (тень); в - зона актуализаций (лик)
ванную мандалу. Как известно, мандала - это схематическая картина системы мироздания. Несколько забегая вперед, заметим, что само слово «мандала» (санскрит. - А. О.) буквально означает «обладание сущностью» .
Таким образом, эмпирическая личность представляет собой дезинтегрированную (по определению) совокупность персоны, тени и лика.
Онто- и актуалгенез эмпирической личности
Внутриличностные по своей природе процессы возникновения и развития персоны и тени в личности человека обусловлены обстоятельствами, относящимися к плану межличностных отношений. Таким образом, персона и тень личности складываются не по своей внутренней логике, но в силу причин, имеющих коммуникативную природу и межличностное происхождение. Они возникают в личности ребенка исключительно потому, что он вынужден общаться со взрослыми, уже имеющими свои персоны и тени. Вследствие этого ребенок постепенно отказывается от своего универсального лика, от своей исходной, базовой личности, состоящей из гармоничных мотивационных отношений, функционирующих в логике «ценностного процесса» (К.Роджерс), и вырабатывает «взрослую» личность-индивидуальность, которая складывается главным образом из персоны и тени и функционирует в логике «ценностных систем», т.е. фиксированных «позитивных» и «негативных» ценностей. Основная движущая сила этого процесса - стремление ребенка сохранить принятие и любовь со стороны окружающих его взрослых .
Понимание данного процесса в эзотерической психологической системе Г. И. Гурджиева , понимание, которое впоследствии воспроизводилось в работах таких крупнейших психологов и психотерапевтов современности, как А.Маслоу , К. Роджерс и А. Менегетти , сформулировано следующим образом: «Действия маленького ребенка таковы, что они отражают правду о его бытии. Он или она не манипулятивны... Но как только начинается социализация, начинает формироваться личность ( personality ). Ребенок научается изменять свое поведение так, чтобы оно соответствовало принятым в культуре паттернам. Это научение происходит отчасти благодаря целенаправленному обучению, а отчасти благодаря естественной тенденции к подражанию. В качестве неизбежного следствия длительного периода человеческой социальной зависимости (и отсутствия инстинктивных ограничений, характерных для более низкоорганизованных животных) мы тем самым приобретаем совокупности привычек,
ролей, вкусов, предпочтений, понятий, представлений и предубеждений, желаний и мнимых потребностей, каждая из которых отражает особенности семейной и социальной среды, а не действительно внутренние тенденции и установки. Все это составляет личность».
Анонимный автор (, цит. по ) описывает процесс социализации (формирование личности) как подлинную драму: «Как можно потерять себя? Предательство, неизвестное и немыслимое, начинается вместе с нашей тайной психической смертью в детстве... это полноценное двойное преступление... Его (ребенка) не следует принимать как такового, таким, каков он есть. О, они «любят» его, но они хотят от него, или вынуждают его, или ожидают от него, чтобы он был другим! Следовательно, его не должны принимать. Он сам научается верить в это и в конце концов принимает это как должное. Он на самом деле отказывается от себя. ...Его центр тяжести в «них», а не в нем самом.
Все выглядит вполне нормально - никакого преднамеренного преступления, нет ни трупа, ни обвинения. Все, что мы можем видеть, - это солнце, которое встает и садится, как обычно. Но что же произошло? Он был отвергнут не только ими, но и самим собой. (У него действительно нет Я.) Что он потерял? Всего-навсего одну подлинную и жизненную часть себя: свое собственное «да»-чувство, которое является самой способностью его роста, свою корневую систему. Но увы, он не умер. «Жизнь» продолжается, и он тоже должен жить. С момента его отказа от себя и в зависимости от степени этого отказа все, чем он теперь, не зная этого, озабочен, сводится к созданию и поддерживанию псевдо-Я ( pseudoself ). Но это всего-навсего целесообразность - Я без желаний. Он полагает, что его любят (или боятся), когда на самом деле его презирают, он полагает себя сильным, когда на самом деле он слаб; он должен двигаться (но эти движения карикатурны), не потому что это забавляет и радует, но чтобы выжить, не потому что он хочет двигаться, но потому что должен подчиняться. Эта необходимость не есть жизнь, не есть его жизнь, она представляет собой защитный механизм против смерти. Она является также машиной смерти. ...Короче говоря, я вижу, что мы становимся невротиками, когда ищем или защищаем псевдо-Я, Я-сис- тему; и мы являемся невротиками до той степени, до которой мы лишены Я ( self - less )».
Экспериментальные исследования таких феноменов личностного развития, как «смысловой барьер», «аффект неадекватности», «направленность личности», выполненные в свое время Л.С.Славиной, М.С.Неймарк, В.Э.Чудновским, Т.А.Флоренской под руководством Л. И. Божович, показали, что «люди с дисгармоничной организацией личности - это люди с расщеп-
ленной личностью, у которых сознательная психическая жизнь л жизнь неосознанных аффектов находятся в постоянном противоречии. Иначе говоря, эти люди как бы «расколотые» внутри себя. Недаром Ф.М.Достоевский дал персонажу именно с такой личностью фамилию Раскольников» .
Подобная дисгармоничность личности, противоречие между стремлениями субъекта и значимыми для него социальными требованиями начинает формироваться очень рано, на первом году жизни ребенка [там же, с. 283].
Трансформации «ценностного процесса» ребенка в различные ценностные системы в ходе интериоризации ребенком различных социальных ролей и норм составляли основной предмет исследования в отечественной возрастной и педагогической психологии. Так, в известном исследовании А. В. Запорожца и Я.З.Неверович показано, что интериоризация группового требования ребенком осуществляется как бы в три этапа. Вначале ребенок выполняет групповое требование (за которым всегда так или иначе стоит требование взрослого, воспитателя) быть «дежурным», принимая его как чужое, и всячески пытается ускользнуть от этой безразличной для него работы. На втором этапе ребенок «дежурит», если есть внешняя опора, стимул-средство вроде похвалы или внешнего контроля за его поведением. На третьем этапе функционально-ролевые отношения социальной группы, ее нормы и требования приобретают для ребенка личностный смысл.
Вместе с тем утрата человеком своего подлинного Я, или сущности, - это сугубо психологический или экзистенциальный феномен. С точки зрения онтологии души утрата сущности есть лишь иллюзия, проявление неподлинного существования. Б.П.Вышеславцев писал: «Самость (т.е. сущность. - А. О.) никогда не может быть совершенно утеряна, она всегда спасается «как бы из огня», «утрата» самости означает всего лишь самозабвение, погружение в низшие пласты бытия, забвение ее «царского происхождения», ее суверенной свободы. Она как бы «продается в рабство» и, как потерянный царский ребенок, «воспитывается пастухами» .
Утрата человеком аутоидентичности и, следовательно, аутентичности своей личности постепенно приводит его к одиночеству в мире. Утрата контакта со своей сущностью, ощущение себя в качестве «пустой личности» лишает человека возможности вступать в глубокие, подлинные, т.е. сущностные, отношения с другими людьми. И напротив, человек может жить уединенной жизнью, находясь при этом в полном единении с самим собой и всем ми-Ром. Как отмечает Н. Роджерс, ее психотерапевтический опыт свидетельствует о том, что существует «связь между нашей жизненной силой - нашим внутренним ядром или душой - и сущностьювсех существ. Поэтому по мере того, как мы путешествуем внутрь себя, чтобы открыть нашу сущность или целостность, мы обнаруживаем нашу связанность с внешним миром. Внутреннее и внешнее становятся едины» (о различении психологических состояний « being lonely » и « being alone » см. ).
Рассмотрим теперь актуалгенез различных структур, составляющих эмпирическую личность.
Прежде всего актуалгенез личности представлен процессом персонализации, который обеспечивает усиление личностной персоны, являя собой тенденцию к превращению всей эмпирической личности в одну персону. «Персонализация (от лат. persona ~ личность) - процесс, в результате которого субъект... может выступить в общественной жизни как личность» . Потребность в персонализации - это потребность быть личностью [там же, с. 272]. Этот процесс протекает в различных формах, одну из которых можно назвать горизонтальной персонализацией, или спином (вращением, сдвигом) персоны, ее надвиганием на другие личностные зоны. Такая персонализация проявляется, с одной стороны, как демонстрация сильных сторон, фасадов (К.Роджерс) личности, а с другой - как маскировка, сокрытие человеком своих личностных проблем и в общении с другими людьми, и в общении с самим собой. Вторая форма персонализации - вертикальная персонализация, или фортификация (укрепление, утолщение) персоны, проявляется прежде всего в отгораживании, во «внутреннем отходе» (А.Н.Леонтьев) человека от того, что его окружает; этот отход обычно сочетается с ощущением (часто иллюзорным) увеличения внутренней психологической безопасности.
К. Г. Юнг отмечает сходные феномены личностного развития (персонализации) у представителей примитивных племен, прежде всего у вождей и знахарей. «Они выделяются из своего окружения благодаря странности своих нарядов и образа жизни. Благодаря особенности внешних знаков создается ограниченность индивидуума, а благодаря обладанию особыми ритуальными таинствами такое обособление подчеркивается еще сильнее. Такими и подобными средствами дикарь производит вокруг себя оболочку, которую можно обозначить как персону ( persona ) (маску). Как известно, у дикарей это и были настоящие маски, которые, например, на тотемных праздниках служили возвышению или изменению личности».
Процесс персонализации в двух его различных формах представляет трансляцию себя миру, другим людям в качестве сильной или обладающей властью персоны. Он может протекать автономно по трем различным каналам, иметь три различных параметра: авторитетность, референтность, привлекательность -
Однако во всех случаях вследствие процесса персонализации че-довек становится: а) более закрытым, более отгороженным от других людей; б) менее способным к сопереживанию, эмпатии Б о взаимоотношениях с другими людьми; в) менее способным к выражению вовне, предъявлению другим своих собственных психологических проблем, менее конгруэнтным.
Более того, успешно протекающий процесс персонализации может привести к автономизации отдельных фрагментов тени человека, к превращению их в инкапсулированные комплексы индивидуального бессознательного. Дело в том, что в результате персонализации происходит сокращение зон актуализации человека, которые выступают, в частности, как посредники, медиаторы между персоной человека и его тенью. Исчезновение таких зон означает взаимообособление персоны и тени, утрату контакта между ними, что в свою очередь порождает феномены «негативной психологии» и усугубляет в целом ту ситуацию «экзистенциальной шизофрении», которая характерна для жизни современного человека .
Второй аспект актуалгенеза личности - процесс персонификации. «Персонификация (от лат. persona - личность, лицо nfacere - делать)... Синоним персонификации - олицетворение» . Персонификация - это персонализация с обратным знаком; в отличие от персонализации она проявляется не в стремлении человека быть личностью, но в его стремлении быть самим собой. Данный процесс может протекать также в двух различных формах: как горизонтальная персонификация, или «антиспин» персоны, т.е. как сдвигание персоны с других личностных зон, ее сокращение по горизонтали, и как вертикальная персонификация, или релаксация (ослабление, утонынение) персоны. Во всех случаях персонификации происходит увеличение зон актуализации человека, ослабление противостояния персоны и тени в личности человека, отказ от личностных фасадов, т.е. большее самопринятие человека.
Успешно протекающий процесс персонификации усиливает интегрированность личностных структур, увеличивает степень позитивности, эмпатичности и конгруэнтности (К.Роджерс) человека, т.е. способствует повышению степени общей аутентичности человека своей сущности (см. ниже). Параметры персонификации: позитивная безоценочность, эмпатичность и конгруэнтность - в отличие от параметров персонализации: авторитетности, референтное™, привлекательности - не образуют автономных, раз-Дельных линий развития, они, напротив, теснейшим образом связаны друг с другом: невозможно персонифицироваться лишь по какому-то одному из этих параметров - большая безоценочность всегда связана с большей эмпатичностыо и большей конгруэнтностью личности.
Рис. 7. Процессы персонализации (а)
и персонификации (б) в личности
человека
По самой своей природе персонификация представляет собой гораздо более целостный, органичный и интегративный процесс, нежели персонализация личности (рис. 7).
Различение внутриличностных процессов персонализации и персонификации может быть представлено еще одной концептуальной оппозицией - индивидуализацией и индивидуацией.
Как известно, понятие ин-дивидуации ввел в психологический лексикон К. Юнг. Инди-видуация - это процесс развития личности человека, но личности особого рода, возникающей не столько в результате воздействий социума, сколько под влиянием своей собственной самости (сущности). Вместе с тем процесс индивидуации предполагает установление глубоких сущностных связей между человеком и другими людьми. По словам К. Юнга, «индивидуация есть процесс дифференциации, имеющий целью развитие индивидуальной личности. Так как индивидуум не только является отдельным существом, но и предполагает коллективное отношение к своему существованию, то процесс индивидуации ведет не к обособлению, а к более интенсивной и всеобщей коллективной связи» .
Индивидуация предполагает установление во внутреннем мире человека стабильной связи между его личностью и его самостью. «С ощущением самости как чего-то иррационального, неопределимо сущего, чему Яне противостоит и не подчиняется, но чему оно привержено и вокруг чего оно в некотором смысле вращается, как Земля вокруг Солнца, цель индивидуации достигнута. Ин-дивидуированное Я ощущает себя объектом неизвестного и вышестоящего субъекта» [там же, с. 314].
В этом смысле индивидуация приводит не только к становлению аутентичной личности, но также к возникновению глубоко религиозного самосознания человека: «Индивидуация... - ...высокий идеал, ...идеал первоначального христианства, Царство Бо-жие, которое «внутри вас» [там же, с. 298].
Таким образом, индивидуация есть общее имя для обозначения процессов и результатов персонификации, или становления аутентичной личности-лика человека. Индивидуализация, напротив, представляет собой процесс формирования неаутентичной личности (состоящей главным образом из персоны и тени), есть общее имя для обозначения процессов и результатов персонализации.
Как мы уже отмечали, условиями внутриличностных процессов персонализации и персонификации являются межличностные, коммуникативные процессы. Этот тезис позволяет постулировать существование как персонализирующего, так и персонифицирующего общения. В первом случае общение имеет четко определенный оценочный контекст, осуществляется в системе межличностных отношений, для которой характерна вполне определенная эмоциональная карта симпатий и антипатий; в этом общении человек должен быть адекватен не самому себе, а предзаданным и зачастую ритуализированным коммуникативным и ценностным клише.
В персонифицирующем общении, напротив, преобладают установки на безоценочность, эмпатичность и конгруэнтность самому себе. Несколько утрируя, можно сказать, что персонализирующее общение ведет к дезинтеграции личности, автономиза-ции «персоны» и «тени», психопатологизирует ее, наращивает зоны психологических защит и проблем, сокращает зоны актуализации, тогда как персонифицирующее общение, наоборот, является условием интеграции личности человека, делает эту личность более целостной, терапевтирует ее: психологические защиты «демонтируются», психологические проблемы конструктивно разрешаются, зоны самоактуализации расширяются, и в структуре личности начинают преобладать гармоничные, оптимальные мотива-ционные отношения.
Таким образом, персонализирующее общение как бы уводит эмпирическую личность от оптимума ее полноценного функционирования, а персонифицирующее общение, напротив, приближает эмпирическую личность к этому идеалу.
Сложный образный ряд философской лирики Кабира одномоментно отражает последовательно выстраиваемые нами концептуальные связи «личность - сознание - сущность - лик - мотивация» :
Зеркальце в сердце твоем, но с трудом Видишь лицо свое в зеркальце том: В нем отраженье живет лишь тогда, Если душа не дрожит, как вода.
Самосознание эмпирической личности
Важными следствиями процессов персонализации и персонификации оказываются различные по своему психологическому смыслу изменения Я-концепции человека, его самосознания. Данные изменения связаны с особенностями самоотождествления и самопринятия человека. Процесс персонализации приводит к тому, что человек принимает в своей личности только ее персону и самоотождествляется с ней. Здесь мы имеем дело со случаями такназываемого ложного самоотождествления человека. Поскольку персона в эмпирической личности, как правило, фрагментарна, представляет собой полипняк субличностей (субперсон), то самоотождествление в случае персонализирующейся личности оказывается не только ложным, но еще и множественным.
Понятие субличности было введено в научный обиход в рамках психосинтеза - психотерапевтической системы, разработанной итальянским психиатром и психологом Р.Ассаджиоли . В соответствии с его взглядами субличность представляет собой динамическую подструктуру личности, которая характеризуется относительно независимым существованием. Самые типичные субличности человека - те, что связаны с социальными (семейными или профессиональными) ролями, которые он принимает на себя в жизни, например с ролями дочери, матери, сына, отца, бабушки, любимой, врача, учителя и т.д. Психосинтез, как психотерапевтическая процедура, предполагает осознание клиентом своих субличностей и последующее раз-отождествление с ними и обретение способности контролировать их. Вслед за этим клиент постепенно осознает объединяющий внутренний центр и интегрирует субличности в новую психологическую структуру, открытую для самореализации, творчества и радости жизни.
В случаях ложного самоотождествления ответ на вопрос «кто я?» представляет собой перечень социальных по своей сути ролей, позиций, функций: муж, отец, военный, полковник, кормилец, спортсмен, филателист и т.д. и т.п. Генерализация персоны, поглощение одной субперсоной других, приводит, как правило, к возникновению суперперсоны (по параметру авторитетности: отец народов, фюрер, великий кормчий; по параметру референтное™: эксперт, ведущий специалист, академик; по параметру привлекательности: красавица, звезда, супермодель). В генерализированной персоне преодолевается (но и то лишь частично) множественность самоотождествлений человека, однако ложность этих самоотождествлений еще более усиливается. Важно подчеркнуть, что параллельно процессу становления суперперсоны идет процесс генерализации фрагментов тени, субтеней в супертень (рис. 8).
Следует отметить, что ложное самоотождествление являет-
Рис. 8. Гипотетический итог процесса персонализации: личность как суперперсона (а) и супертень (б)
с я весьма характерной и типичной особенностью самосознания эмпирической личности. Это положение подтверждается результатами многочисленных исследований. Приведем лишь один пример. М. Кун и Т. Макпартленд изучали представления людей о самих себе, или, другими словами, особенности их самоотождествления. В обследовании использовался предельно простой способ: испытуемым предлагалось в течение нескольких минут дать 20 различных ответов на вопрос «кто я?». Такой тип опроса, очевидно, был рассчитан на максимальную спонтанность, свободу и искренность ответов. Один из важнейших результатов этого исследования состоял в том, что при огромном разнообразии ответов все 288 опрошенных начинали список своих характеристик с определений, которые исследователи отнесли к классу «объективных», они обозначали себя как представителей определенных групп, общеизвестных конвенциональных категорий: студент, девушка, муж, баптист, изучающий инженерное дело, уроженец Чикаго и т.п. . «Подобные исследования... - констатирует Г. Г.Дилигентский , - подтверждают, что людям свойственно идентифицировать себя с определенными (чаще всего несколькими) социальными ролями и группами и что эта идентификация является первичным элементом самосознания, ощущения собственного Я».
Что же происходит с самосознанием человека, личность которого персонифицируется? В данном случае человек склонен принимать в себе не только свои персональные, но и свои теневые стороны и проявления, он, с одной стороны, видит себя во всем, а с другой - он не отождествляет себя полностью ни с какой своей ролью или функцией. Например, роль отца осознается человеком как одна из его ролей, к которым он как таковой не сводится. Иначе говоря, его подлинное Я (сущность) каждый раз минует сети ложных самоотождествлений и по отношению к ним определяется, скорее, негативно: я не муж, не отец, не военный и т.д. В этом смысле персонификация личности всегда связана с кризисом ее самоотождествления и осознанием того фундаментального психологического факта, что личность и сущность человека представляют собой две различные психологические инстанции: личность не есть сущность, сущность не есть личность. Персонификация личности приводит также к выравниванию, «опрощению» ее эмпирического контура, «втягиванию» зон психологических защит и проблем в зону психологической актуализации человека. Персонифицированная личность, или лик человека, представляет собой гармоничные внутренние мотивации и бытийные ценности. Для такой личности характерны измененные (по сравнению с конвенциональными) состояния сознания и «пиковые переживания» (А. Маслоу), ее можно охарактеризовать как полноценно функционирующую личность (рис. 9).
Рис. 9. Итог процесса персонификации: личность как лик (а)
Итак, мы рассмотрели феномен личности, ее внутреннюю структуру, совокупность внутри- и межличностных процессов, обеспечивающих ее функционирование и становление, а также ее самосознание.
Главное свойство личности - ее атрибутивный характер: личность является не субъектом, но атрибутом. По отношению к подлинному субъекту личность человека выступает в качестве внешней, состоящей из мотивационных отношений «оболочки», которая может как транслировать, так и трансформировать подлинные субъектные проявления человека.
В этой связи уместно вспомнить происхождение самого слова «личность». Как известно, в Древнем Риме слово persona первоначально служило для обозначения специальной маски, использовавшейся актером античного театра. С одной стороны, эта маска помогала актеру: оборудованная специальным раструбом, она усиливала звук его голоса и доносила его до аудитории. С другой стороны, она скрывала лицо актера под личиной персонажа. Интересно, что этимология слова persona ( per - через, sonus - звук) - «то, через что проходит звук» - еще отчетливее указывает и на атрибутивную, и на двойственную (способствование - препят-ствование) природу личности .
Сущность человека
Кому же способствует или препятствует личность? Кто является подлинным субъектом?
Для обозначения данного субъекта как трансперсональной (т.е. за- и внеличностной) психической реальности мы вслед за Г. И.Гурджиевым и его последователями используем термин сущность ( essence ). Этот термин, восходящий к латинскому слову essere - «бытие», в аналогичном значении (суш-цость в себе - Ин-се) используется также в концептуальном аппарате онтопсихологии .
В аналитической психологии центральная психическая инстанция обозначается термином «Я» или «самость» ( self ) . 1С. Юнг часто использовал термины «самость» и «сущность» как синонимы. Так, описывая один конкретный случай из своей психотерапевтической практики, он отмечает, что за ролью, персоной пациентки «оставалась скрытой ее подлинная сущность, ее индивидуальная самость» . И далее в той же работе К. Юнг пишет: «С интеллектуальной точки зрения самость - не что иное, как психологическое понятие, конструкция, которая должна выражать неразличимую нами сущность, саму по себе для нас непостижимую, ибо она превосходит возможности нашего постижения, как явствует уже из ее определения. С таким же успехом ее можно назвать «богом в нас». Начала всей нашей душевной жизни, кажется, уму непостижимым образом зарождаются в этой точке, и все высшие и последние цели, кажется, сходятся на ней» [там же, с. 312].
Таким образом, самость, или сущность, человека есть его альфа и омега. В психосинтезе для обозначения данного центра психики, скрытого за «скорлупой личности» и составляющего «сердце психики человека» (Р. Ассаджиоли), используется термин «высшее Я»: «Высшее Я в психосинтезе определяется как онтологическая Реальность, как Бытие (Я ЕСМЬ), выступающее на своем уровне неизменным Центром Жизни, источником излучаемых ею энергий» .
В рамках гуманистической психологии данную инстанцию обычно обозначают термином «внутреннее Я». Например, М. Боуэн, используя термины «сущность» и «внутреннее Я» как синонимы, пишет: «Изменение личности в процессе психотерапии является результатом нашего контакта с нашей собственной сущностью, следствием успокоения и укрепления неконтролируемого рассудка ( mind ), посредством чего мы можем почувствовать наше внутреннее Я ( Inner Self ) и действовать с опорой на этот источник силы и мудрости» .
Следует подчеркнуть, что традиция психологического рассмотрения сущности человека не возникла, конечно же, в концепции «четвертого пути» Г. И. Гурджиева, она имеет гораздо более древние источники, прослеживающиеся буквально во всех крупнейших религиозных системах прошлого, и прежде всего в их эзотерических составляющих.
Во всех мировых религиях: индуизме, христианстве, буддизме, исламе - существовали (и существуют в настоящее время) как экзотерические (внешние, открытые, храмовоцерковные, обращенные к миру), так и эзотерические (внутренние, скрытые, монастырские, обращенные к Богу) составляющие. Эзотеричес-кие компоненты религиозных систем можно было бы назвать тео-практиками в отличие от гораздо более экзотерических теософии и теологии. Примеры теопрактик можно обнаружить в индуизме , в буддизме , в иудаизме , в христианстве , в исламе . Не имея возможности детально рассматривать все эти теопрактики, остановимся лишь на двух примерах.
Пример первый: «Атман-вичара» Шри Рамана Махарши, человека, называемого «живой мыслью Упанишад», «вечным безличным принципом в личностном облачении» . По свидетельству известного индийского философа профессора Мад-расского университета Т. М.П.Махадевана, Шри Рамана Махарши (наряду с Шри Шанкарой и Шри Рамакришной) относится к десяти самым выдающимся духовным Учителям Индии за всю ее многотысячелетнюю историю . Учение Шри Рамана Махарши представляет собой не философскую систему, но психологическую по своей сути практику самоисследования, направленную на познание человеком своей подлинной сущности через освобождение от мыслей и влечений эго, от привязанностей к окружающим человека предметам. Это практика внутреннего сосредоточения и очищения эго посредством поиска истинного субъекта, посредством неустанного вопроша-ния «Кто я?» и самоосвобождения через различение Себя от эго: «Исследование природы своей Самости, находящейся в оковах, и осознание своей истинной сущности есть Освобождение» .
Здесь мы вновь сталкиваемся не только с уже знакомым кругом идей, но и с известными терминологическими сложностями. Приведем цитату из предисловия к книге Шри Рамана Махарши, написанного ее переводчиком О. М. Могилевером: «В русском языке употребление личного местоимения первого лица со строчной буквы (в кавычках или без) - я или «я» - как раз и отражает его человеческий, сугубо личный, эгоистический аспект, тогда как употребление внутри текста с заглавной буквы - Я - характеризует Божественную Личность, Сущность Бога, одно Истинное Я. Истина, осознанная Шри Раманой Махарши и передаваемая им людям, состоит в том, что их Сущность - Божественна, т. е. она и есть Я. Поэтому весьма важно не путать Я и «я»... Мы используем термин «Самость» в качестве синонима Истинного Я, позволяющего четко отделить Сущность от феномена - Я от «я», или эго» .
Пример второй: так называемый путь бодхисаттвы и обретение «природы будды» в буддизме махаяны. «Буддизм - религиозно-философское учение с достаточно глубоко развитой психологической проблематикой. Существует весьма распространенная точка зрения о том, что в буддийском религиозном комп-
66план выдвигаются этика и культ» .
Психология, а именно теория сознания, составляла главный предмет буддийского религиозно-философского учения с самых начальных этапов его развития...; психология носила в буддизме онтологизированный характер, и буддисты не рассуждали о мире как внеположном сознанию, рассматривая его исключительно как психокосм, т.е. в качестве присутствующего в сознании, «отраженного» в нем. Психологизм буддийского вероучения выразился, в частности, в том, что вопросы происхождения психики, ее сущности, проблема личности и ее отношения к природе и обществу находились в центре внимания последователей буддизма практически с момента его зарождения (см. ).
Конечно, «буддийскую психологию ни в коем случае нельзя рассматривать как внерелигиозный феномен или идентифицировать ее с научной психологией» . Однако, на наш взгляд, сама так называемая научная психология вполне может рассматриваться как религиозный феномен, если под ее религией понимать атеизм как верование в отсутствие Бога. В этом смысле можно утверждать: не существует психологии вне религии, не существует внерелигиозной психологии.
Главное, на чем акцентировали свое внимание буддисты, - это то, что каждый человек содержит в себе природу будды и является буддой в потенции. Вне природы будды нет человека. Природа будды выступает как единая субстанция, сущность, обусловливающая существование индивидов. Будучи субстанцией всего сущего, природа будды остается целостной и неделимой, а потому целиком и полностью и одновременно присутствующей в каждом индивиде. Но поскольку природа будды - это истинная сущность каждого, а эта сущность неделима, целиком и одновременно содержится в каждом, то каждый обладает той же сущностью, что и другие. Значит, по своей сущности все индивиды тождественны друг другу. Ложное Я порождает иллюзию собственной индивидуальности, затмевает истинную сущность человека. Избавление человека от ложного Я равнозначно тому, что он сливается со своей истинной природой, природой будды, а через нее ощущает тождественность со всеми индивидами [см. 177, с. 43].
Общий фундамент буддизма махаяны состоял в признании ирреальности эмпирического индивидуального Я. В этом принципиальное отличие фундаментальных установок психологии буддизма от традиционной научной психологии [см. 126, с. 59]. Вместе с тем путь бодхисаттвы, состоящий из «десяти ступеней», весьма Напоминает процесс «самоактуализации», детально разработанный в современной гуманистической психологии.
Конечное, целевое состояние психики на этом пути можно представить как полное подавление рационального восприятия и оценки окружающего мира и себя самого, как «отключение» и пребывание, говоря словами О. О. Розенберга, в экстазе, которое характеризуется цепочкой видений, и главное из них - сияющее «тело будды» . Конечная цель существования человека в буддистской психологии - выход из цепи бесконечных рождений посредством обретения состояния будды. Именно в этом заключается эзотерический принцип единения человека с Буддой .
Интересно, что в буддизме предпринимались попытки создания особой логики, позволяющей описывать внепредметный мир. Основная особенность этой логики - ее незнаковая природа. Эта логика создавалась не для описания реальных объектов, их связей и отношений во внешнем мире, а служила для отражения психических состояний и процессов, природа которых не ясна еще окончательно и современной психологии, но в отношении которых есть основания полагать, что они скорее непрерывны, чем дискретны, и, следовательно, не могут быть достаточно удовлетворительно описаны дискретными логическими конструкциями .
Если вся традиционная научная психология - это психология предметного мира и предметных действий человека, то психология буддизма - это психология внепредметного мира и «недеяния».
Под «не-деянием» в буддизме подразумевается любое действие (как на психическом, так и на физическом уровне), не содержащее вербально-словесной мотивации и дискурсивно-логического мышления, действие спонтанное и естественное, свободное от страстей или чувств, от всех личностных мотиваций и вообще от всякой морально-психической «омраченности», а потому не создающее карму, т.е. некармическое деяние .
Примером внепредметного и внеличностного «не-деяния», суть которого может быть передана только с помощью «внезнаковой» логики, является так называемая пауза недеяния, о которой писал М. К. Мамардашвили: «В этой же паузе, а не в элементах прямой непосредственной коммуникации и выражений осуществляются и соприкосновение с родственными мыслями и состояниями других, их взаимоузнавание и согласование, а главное - их жизнь, независимая от индивидуальных человеческих субъектив-ностей и являющаяся великим чудом» .
Подобные примеры теопрактик можно было бы умножить. Во всех эзотерических религиозно-психологических системах существуют во многом сходные представления о семи стадиях внутренней эволюции человека (ср. «Лестница Иакова» в иудаистской Каббале и «Лествица, возводящая к небесам» Иоанна Лествичника в православном христианстве ) и о соответствующих средствах этой эволюции (ср. уже упоминавшуюся «Атман-вичару» индуистов, «джихад» суфистов и «трезвенничество» старцев русской православной церкви). Во всех этих традициях внутренней работы ключевыми моментами являются осознание человеком принципиального различия между своей сущностью и сво-,ей личностью и их последующее пересоподчинение. Переход от самоопределения себя в качестве личности (совокупности социально определенных и изменчивых ролей) к самоопределению себя в качестве истинной сущности, сердцевины своего существа, отдельной от Бога, но живущей в Боге, - ключевой момент любой теопрактики. Как указывают Дж. Фейдимен и Р. Фрейгер: «Суфийское учение - один из способов переместить самоопределение с первой точки зрения на вторую. Все более и более принимая себя как внутреннюю самость (т.е. сущность. - А. О.), человек не отрицает свою внешнюю личность и не отказывается от нее. Происходит полное принятие себя таким, каким человек является, - внешних атрибутов личности, ...но в другой перспективе. Они занимают свое естественное место в целостной (аутентичной. - А. О.) личности» ".
Сказанное вовсе не означает, что контакт человека со своей сущностью есть дело экстраординарное, совершающееся исключительно в тайных монастырях и скитах. Многие относительно простые и общеизвестные медитативные упражнения могут помочь любому желающему сделать первые шаги на пути осознания своей сущности. Вот одно из таких упражнений:
Сидя спокойно в кресле, представьте, что в самом центре вашего существа есть маленькая частица, которая очень, очень спокойна и счастлива. Не затронутая всеми страхами и заботами о будущем, пребывает она там в полнейшем мире, в силе и счастье. До нее нельзя добраться, к ней нельзя прикоснуться. Если вы пожелаете, ее можно представить в виде некоего образа - язычка пламени, драгоценного камня или потаенного озера, спокойного, с гладкой, без малейшей зыби поверхностью. Преисполненная глубокой умиротворенностью и радостью, спокойствием и силой, она находится в полной безопасности. Она там - глубоко в вас. Представьте теперь, что это пламя, этот драгоценный камень или это озеро, находящееся глубоко, в самом центре, в самом ядре вас, - вы сами.
Представьте, что этот потаенный центр всегда пребывает в вас, оставаясь там таким же спокойным и тихим, через какие бы трудности, проблемы и беспокойства вам ни пришлось пройти, и что, если вы захотите, вы можете научиться в любой момент припоминать, что эта частица там. И много раз за день вы можете вспомнить об этом маленьком ядрышке внутренней умиротворенности, мысленно приобщиться к нему .
Сущность и личность
Сущность не есть личность, личность не есть сущность. Сущность и личность - это различные психические инстанции. Личность возникает и формируется в области предметного содержания, сущность локализована на субъектном полюсе субъект-объектного взаимодействия. Если главная характеристика личности - ее атрибутивность, то главная особенность сущности - отсутствие каких-либо атрибутов. Сущность - источник всех и всяких атрибутов. Личность живет (рождается, развивается, умирает) в плане феноменов, существования; сущность неизменно пребывает в плане ноуменов, бытия.
Неатрибутивная, субъектная природа сущности была известна и индийским философам древности, и древнегреческим мыслителям, и средневековым христианским мистикам, и выдающимся представителям рационализма. Б.П.Вышеславцев, размышляя о Паскале, пишет: «И Паскаль тоже знает, что подлинная самость (т.е. сущность. - А. О.) означает «не это и не то»; только он открывает ее не посредством погружения в себя, а посредством любви: "Тот, кто любит кого-либо за красоту, любит ли он его? Нет, ибо оспа, которая уничтожит красоту, не уничтожив человека, заставит его разлюбить этого человека. И если меня любят за мои суждения, за мою память, любят ли меня? Нет, ибо я могу потерять эти качества, не потеряв самого себя. Так где же это я, если оно не в теле и не в душе?"» (цит. по ).
Одно из наиболее парадоксальных определений сущности, во многом предвосхитившее идеи современных гуманистических психологов и онтопсихологов, предложил Б. П. Вышеславцев в работе «Вечное в русской философии»: «"Сущность в себе" представляет собою то, чем являемся на самом деле мы сами. ...Все, что мы можем сказать о самости: синтез, целостность, центр - все это не адекватно, все это только образы, объективации. Самость же нельзя вообразить, нельзя объективировать» .
Иное дело - личность человека, его индивидуализированное Я, которое всегда объективируется как «объект неизвестного и вышестоящего субъекта» (К. Юнг).
Традиция рационализма, послужившая основой для возникновения классической психологии, не различала человека и его сознание (это, сознательную личность). Подобное понимание долгое время было общепринятым. Как писал К. Юнг, «когда говорят о человеке, каждый имеет в виду собственное это, т.е. свою личность, насколько она осознаваема... Так как современные исследования познакомили нас с тем фактом, что индивидуальное сознание основывается на беспредельно протяженной психике и окружено ею, то нам нужно пересмотреть несколько старомодный предрассудок, будто человек - это его сознание. ...Когда мы говорим о человеке, то имеем в виду неопределимое целое, невыразимую тотальность, которую можно обозначить только символически. Я выбрал для этой целостности, общей суммы сознательного и бессознательного существования термин «самость». Термин был выбран в согласии с восточной философией...» .
Характерное для отечественной психологии отождествление личности и сущности (внутреннего Я) человека, одновременно означающее утрату, тотальное отчуждение личности от ее сущности, лаконично выражено в известном высказывании А.Н.Леонтьева: «Личность <...>, ее коперниканское понимание: я нахожу/имею свое Я не в себе самом (его во мне видят другие), а вовне меня существующем - в собеседнике, в любимом, в природе, а также в компьютере, в Системе» .
Неразличение внешнего и внутреннего >Гчеловека, его личности и сущности, отождествление человека с его личностью лишали советскую психологию понятия подлинного субъекта. Вместе с тем «психологическая теория деятельности не была вовсе бессубъектной, но именно на такое представление деятельности ее все время толкала коммунистическая идеология, которой были чужды сомнения К. Маркса, который писал в «Капитале»: "Мы попали в затруднение вследствие того, что рассматривали лица только как персонифицированные (олицетворенные) категории, а не как индивидуумов". С точки зрения этой идеологии человек был не более чем функция, средство осуществления предписанной деятельности.
Сказанное в некоторой степени справедливо и для культурно-исторической психологии, которая не была чужда идее формирования «нового человека». Правда, при жизни Л. С. Выготского российская культура еще не успела трансформироваться в «азбуку коммунизма», но в ней уже стали отчетливо обозначаться агрессивные черты, она из антропоцентрической все больше превращалась в культоцентрическую.
Все это связано с ориентацией нашего общества на так называемую социализацию личности. Так называемую, потому что она была дурно понята и осуществлялась в противовес или за счет ее индивидуализации, к тому же при полнейшем игнорировании и даже отрицании спонтанности развития. Человеку отказывалось в наличии у него собственной, а не общественной сущности» (курсив наш. -А. О.) .
Знаменитый фрагмент из «Тезисов о Фейербахе» К. Маркса гласит: «Фейербах сводит религиозную сущность к человеческой сущности. Но сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений» .
Для нас вполне очевидно, что, с одной стороны, К.Маркс в данном тексте использовал понятие «человек» в его предельно обобщенном значении. С другой стороны, К. Маркс неизбежно (так как в общественном сознании не только тогда, но и сейчас человек тождествен личности) отождествил здесь понятия «человек» и «личность человека». Действительно, сущность личности человека можно определить именно как «совокупность общественных отношений». Однако, как мы видим, в соответствии с современными психологическими представлениями, развиваемыми в рамках гуманистической парадигмы, человека не следует отождествлять с его личностью и наряду с «сущностью» личности можно мыслить и человеческую сущность как таковую. Вместе с тем включение в психологический лексикон понятия «сущность» одновременно с понятием «личность» не противоречит, как может показаться на первый взгляд, комплексу базовых идей, на которых была построена советская (ориентировавшаяся на марксизм) психология, но буквально дополняет данный комплекс. Это придает ему совершенно новый смысл: советская (как, впрочем, и вся традиционная научная) психология есть психология возникновения и развития личности человека, и эта психология может быть правильно и по-настоящему понята, на наш взгляд, лишь в ее отношении к психологии человеческой сущности как таковой. Человек, понимаемый как только личность, неполон, частичен, поэтому психология личности дает лишь частичное и искаженное представление о психологии человека.
Происходящее в настоящее время постоянное осознание трансперсональной природы сущности, или внутреннего Я, человека приобретает в психологии различные формы. Данная инстанция концептуализируется и в качестве трикстера , и в роли внутреннего голоса, сигнальщика, Я:
«У каждого из нас есть своего рода внутренний сигнальщик, внутреннее Я, постоянно посылающее нам сокровенные и дерзкие мысли:
Я чувствую... Я хочу... Я желаю... Я могу... Я намерен(а)... Я собираюсь...
Вашу главную задачу в жизни можно рассматривать как осуществление, реализацию этого вашего внутреннего Я.
Однако многие из нас еще в очень раннем возрасте научаются игнорировать этот внутренний голос и даже бояться его. Мы доходим до того, что даже не слышим его и вместо этого вырабатываем у себя привычку концентрировать внимание на информации,поступающей к нам извне, чтобы с ее помощью руководить своим поведением.
Игнорирование своего внутреннего голоса настолько общепринято, что входит в привычку, и человек становится способным слышать и заботиться о том, что нужно другим людям, но не слышит и не обращает внимания на собственные нужды и потребности.
Вы можете игнорировать свой внутренний голос до такой степени, что в конце концов даже ваше настроение начинает определяться уже не тем, что хочет и чувствует ваш собственный сигнальщик, но тем, что делают и говорят другие люди.
Мы убеждены, что каждый раз, когда вы обращаете свой взор вовне, для того чтобы таким образом, игнорируя собственного сигнальщика, определить для себя линию поведения, вы тем самым изменяете самому (самой) себе. Если бы вы были по-настоящему восприимчивы к внутреннему голосу, то могли бы услышать, как он вскрикивает от боли каждый раз, когда вы делаете это. В идеале у этого внутреннего Я есть защитник, и этот защитник - вы, и когда вам не удается услышать его, то это означает, что вы оставляете, бросаете его без защиты. Когда такое случается, возникают переживания, депрессии, обиды, фрустрации.
Мы убеждены, однако, что на самом деле эти переживания всегда обусловлены изменой человека своему собственному сигнальщику, который начинает испытывать все больше и больше отчаяния и подавленности по мере того, как все больше его сигналов игнорируются, остаются без внимания» .
Различение личности и сущности, внешнего и внутреннего Я человека означает одновременно постановку проблемы взаимодействия между этими психическими инстанциями. Уже отмечалось, что данное взаимодействие можно описать в общем виде как совокупность двух разнонаправленных процессов: опредмечивания и вытеснения, формирующих внутреннюю (субъектную) границу личности. Эти процессы можно описать также в терминах самопринятие и самонепринятие. При этом речь будет идти о принятии или непринятии себя уже не как личности, но как подлинного субъекта жизни, существующего независимо и вне всяких социальных норм, стереотипов, ценностных систем и т.п.
Динамику содержания на границе между личностью и сущностью характеризуют важные психологические феномены - так называемые феномены ложного и подлинного самоотождествления.
Ложное самоотождествление имеет место всякий раз, когда человек отождествляет себя с тем или иным личностным образованием, с той или иной социальной по своему происхождению и Функции ролью, маской, личиной. Он как бы забывает о подлинном субъекте, игнорирует его, ставит знак тождества между собой и своей личностью (или, точнее, субличностью). Напротив, подлинное самоотождествление всегда связано с отказом от какихбы то ни было личностных самоопределений и самоотождествлений, с постоянным осознанием того обстоятельства, что сущность может иметь любые роли и личины, но никогда не сводится к ним, всегда остается за ними, так или иначе проявляя себя в них. Подлинное самоотождествление означает также постоянный поиск ответа на вопрос «Кто я?», внутреннюю работу по самоисследованию, стремление разобраться в разноголосице субличностей и расслышать сквозь нее наиболее чистые, неискаженные послания сущности, внутреннего Я. Ложное самоотождествление (обычно это самоотождествление человека с той или иной его субперсоной) опасно тем, что оно депроблематизирует внутренний мир, создает иллюзию его самоочевидности (я есть я, мое эго), закрывает человеку доступ к его сущности.
Согласно Г. И. Гурджиеву, основными препятствиями, стоящими на пути действительного развития человека, являются его собственные качества, в первую очередь способность к идентификации, т.е. полное отождествление себя с происходящим, самоутрата в сочетании с направленностью процессов внимания и осознания исключительно вовне. Разновидностью идентификации является «предупредительность» - самоотождествление с ожиданиями других людей. Г. И. Гурджиев различал два типа такой предупредительности. Внутренняя предупредительность обнаруживает себя в постоянном ощущении дефицита, нехватки внимания и расположения со стороны других людей и в постоянном стремлении восполнить этот дефицит идентификацией с ожиданиями других. Внешняя предупредительность, напротив, связана с развитым самосознанием и представляет собой внутренне мотивированную практику эмпатии, не обусловленную действиями, переживаниями и ожиданиями других людей.
Второе препятствие - способность лгать, т.е. говорить о том, что в действительности неизвестно. Ложь есть проявление частичного (неистинного) знания, знания без подлинного понимания. Ложь обнаруживает себя как механическое мышление, репродуктивное воображение, постоянный внешний и внутренний диалог, излишние движения и мышечные напряжения, поглощающие время и энергию человека.
Третье препятствие - неспособность любить. Это качество теснейшим образом связано со способностью к идентификации в форме внутренней предупредительности и с множественностью ^каждого человека, с его дезинтегрированностью. Неспособность любить проявляется в постоянных метаморфозах «любви» в ненависть и другие негативные эмоциональные состояния: гнев, депрессию, скуку, раздражение, подозрительность, пессимизм и т.д., которые наполняют буквально всю эмоциональную жизнь человека, как правило, тщательно скрываемую под маской благополучия или индифферентности.
Все эти внутренние препятствия на пути самоисследования и самосовершенствования человека являются следствиями процесса формирования личности, следствиями того обстоятельства, что изначальная человеческая потенциальность (сущность) оказывается в плену своей личностной «оболочки», в своего рода «психической ловушке».
Г. И.Гурджиев так писал об этой психологической несвободе и, следовательно, обусловленности человека: «Человек - машина. Все его стремления, действия, слова, мысли, чувства, убеждения и привычки - результаты внешних влияний. Из себя самого человек не может произвести ни единой мысли, ни единого действия. Все, что он говорит, делает, думает, чувствует, - все это с ним случается. ...Человек рождается, живет, умирает, строит дома, пишет книги не так, как он того хочет, но как все это случается. Все случается. Человек не любит, не ненавидит, не желает - все это с ним случается» (цит. по ).
Согласно Г. И. Гурджиеву, у каждого взрослого есть несколько Я, каждое из которых пользуется словом Я для самоописания. В один момент присутствует одно Я, а в другой - другое, которое может испытывать, а может и не испытывать симпатию к предыдущему Я. Это Сможет даже не знать, что другие Я имеются, поскольку между различными Я имеются относительно непроницаемые защиты, называемые буферами. Кластеры # образуют субличности, связанные ассоциативными связями - одни для работы, другие для семьи, иные для церкви или синагоги. Эти кластеры могут не знать о других кластерах Я, если они не связаны с ними ассоциативными связями. Одно Я может пообещать, а другое # ничего не будет знать об этом обещании из-за буферов, и поэтому у него не возникнет намерения выполнить это обещание. Я, которое контролирует поведение человека в данный момент, детерминировано не его или ее личностным выбором, но реакцией на окружение, которое вызывает к жизни одно или другое Я. Человек не может выбрать, каким Я ему быть, так же как он не может выбрать, каким Я он хотел бы быть: выбирает ситуация. У нас нет способности что-либо сделать, У нас нет «свободной воли» .
В одной из своих работ Г. И. Гурджиев так охарактеризовал реальную ситуацию человеческого существования: «Если бы человек мог понять весь ужас жизни обычных людей, которые вращаются в кругу незначимых интересов и незначимых целей, если бы он мог понять, что они теряют, то он бы осознал, что для него Может быть серьезным только одно - спастись от общего закона, быть свободным. Что может быть серьезным для заключенного, осужденного на смерть? Только одно - как спастись, как совершить побег: ничто другое не является серьезным» (цит. по ).
Как бы развивая эту метафору, Г. И. Гурджиев указывал также: «Вы не понимаете вашу собственную жизненную ситуацию - выв тюрьме. Все, что вы можете желать, если вы не бесчувственны, - как сбежать. Но как сбежать? Необходим туннель под тюремной стеной. Один человек ничего не может сделать. Но давайте предположим, что есть десять или двадцать человек; если они работают сообща и если один сменяет другого, они могут прорыть туннель и сбежать.
Более того, никто не может сбежать из тюрьмы без помощи тех, кто сбежал раньше. Только они могут сказать, каким способом возможен побег, или же могут послать инструменты, карты или же что-либо другое из того, что необходимо. Но один заключенный в одиночку не может найти этих людей или же как-то связаться с ними. Необходима организация. Без организации ничего достичь нельзя» (цит. по ).
Итак, каждый из нас (как личность) является тюремщиком собственной сущности, но не знает, не осознает этого.
Важным проявлением (симптомом) утраты контакта, взаимодействия личности и сущности в случае ложного самоотождествления является неспособность человека видеть сны и создавать в своей фантазии динамические творческие образные ряды .
Стереотипное и фиксированное ложное самоотождествление связано с самонепринятием и, следовательно, с непринятием других людей, оно приводит к стагнации личностного развития, к резкой поляризации персоны и тени в личности человека. И напротив, кризисы личностного развития (возрастные и экзистенциальные) обусловлены, как правило, отказом человека от устоявшихся ложных самоотождествлений.
Обычно подобный отказ сопровождается, как правило, переживаниями дезориентированности и страха, подчас обостряющегося до состояния внутренней (почти психотической) паники. П.Д.Успенский свидетельствовал о своих собственных переживаниях такого рода следующим образом: «Господствующей эмоцией во мне был страх - страх потерять себя, страх исчезнуть в чем-то неизвестном... Я помню фразу в письме, которое я написал в то время: "Я пишу тебе это письмо, но я не знаю, кто напишет следующее и подпишет его моим именем"» (цит. по ).
В случае ложного самоотождествления личность господствует над сущностью, постепенно оформляет жизнь человека в соответствии с законами и нормами интерперсонального и персонализирующего общения, использует сущность как источник энергии в целях собственного развития. Однако, чем успешнее такое развитие, чем дальше уходит «эмпирическая» личность в этом развитии от универсальной аутентичности своего детства, тем сокрушительнее ее финал.
Л.Н.Толстой в повести «Смерть Ивана Ильича» описал такой глубочайший экзистенциальный кризис «эмпирической» личности, связанный с мучительным для личности осознанием той драмы, которую уже цитировавшийся анонимный автор назвал «нашей тайной психической смертью в детстве»: «<Иван Ильич Головин, будучи смертельно болен,› стал перебирать в воображении лучшие минуты своей приятной жизни. Но - странное дело - все эти лучшие минуты приятной жизни казались теперь не тем, чем казались они тогда. Все - кроме первых воспоминаний детства.
И чем дальше от детства, чем ближе к настоящему, тем ничтожнее и сомнительнее были радости. ...И эта мертвая служба, и эти заботы о деньгах, и так год, и два, и десять, и двадцать - и все то же. И что дальше, то мертвее. Точно равномерно я шел под гору, воображая, что иду на гору. Так и было. В общественном мнении я шел на гору, и ровно настолько из-под меня уходила жизнь...
Ужаснее его физических страданий были его нравственные страдания, и в этом было его главное мучение.
Нравственные страдания его состояли в том, что... ему вдруг пришло в голову: а что, как и в самом деле вся моя жизнь, сознательная жизнь, была "не то".
Ему пришло в голову, что то, что ему представлялось прежде совершенной невозможностью, то, что он прожил свою жизнь не так, как должно было, что это могло быть правда. ...И его служба, и его устройства жизни, и его семья, и эти интересы общества и службы - все это могло быть не то.
Все это было не то, все это был ужасный огромный обман, закрывающий и жизнь и смерть» .
Как правило, этот обман становится очевидным в «пограничной ситуации» между жизнью и смертью, где терпят крах практически все мотивационные отношения неаутентичной личности, все ее эгоистические потребности и мотивы, цели и смыслы, и сквозь эти «ветхие одежды» все отчетливее начинает проступать подлинная сущность человека. Вот четверостишие Кабира :
Послушайте! - сказал Кабир, - обман и зло - «мое», «мое», На вас лохмотья лжи и зла, но время разорвет тряпье, И душу вырвет из тряпья, и унесет в урочный час, И мы увидим в первый раз души сверкающий алмаз.
Можно ли предположить, что существует иной тип развития, иной исход отношений между личностью и сущностью человека? Согласно Г. И.Гурджиеву, «в наилучшем из миров приобретенные привычки личности должны были бы быть полезными сущностной природе человека и должны были бы помогать ей адекватно функционировать в социальном контексте, в котором живет человек, и для реализованного человека это, несомненно, так оно и есть. К сожалению, обычный человек лишен способности использовать личность для удовлетворения своих сущностных желаний. Сущностное может проявиться только в простейшем, ин-стинктивном поведении или же в примитивных эмоциях. Все остальное поведение контролируется, как мы видели, случайными последовательностями Я, которые составляют личность. А личность может как соответствовать, так и не соответствовать сущности. ...В большинстве из нас личность активна, а сущность пассивна: личность определяет наши ценности и убеждения, профессиональные занятия, религиозные верования и философию жизни. ...Сущность - это мое. Личность - это не мое, это то, что может быть изменено за счет изменения условий или же искусственно удалено с помощью гипноза, наркотиков или специальных упражнений» .
Подлинное самоотождествление в отличие от ложного представляет собой скорее процесс, нежели состояние. В ходе этого процесса сущность человека постепенно освобождается от господства личности, выходит из-под ее контроля. В результате человек, соподчинивший личность своей сущности, входит в контекст трансперсонального общения и начинает использовать свою личность в качестве средства, инструмента своей сущности. Из «господина» личность становится «слугой» сущности .
Согласно Г. И. Гурджиеву, реализация и освобождение человека предполагают обращение традиционного отношения между личностью и сущностью: личность должна стать пассивной в ее отношении к сущности. Только так может возникнуть постоянное и интегрированное Я. Основной путь такой работы по самореализации лежит через «активизацию борьбы между сущностью и личностью. И сущность, и личность необходимы для этой работы. ...Это сражение ислам называет священной войной (джихадом), и в этой войне чем более беспристрастно обозначены противоположные стороны, чем больше интенсивность противоборства, тем более полным является разрушение и последующее обновление» .
Как отмечают Дж. Фейдимен и Р. Фрейгер, «с точки зрения суфизма все сознание в целом должно быть в конце концов транс-мутировано; и начинать надо с признания того, что не прошедший духовного обновления человек - это немногим более чем сырой материал. Он не имеет устойчивой природы, не обладает единством сознания. Внутри него находится «сущность». Она не соединена со всем его бытием или с его личностью. В конце концов никто не знает автоматически, кто он реально есть, - вопреки фикции противоположного» .
В неаутентичной личности между персоной и тенью (так же, как и между самой неаутентичной личностью и ее сущностью), согласно выражению К. Юнга, «имеет место некоторый "дьявольский" (диа-болический. - А. О.) (т.е. разделяющий) эффект» . В то же время между личностью-ликом, аутентичной личностью и сущностью человека имеет место прямо противоположный эффект - объединяющий или интегрирующий (симбо-лический).
Выход человека из интерперсонального плана действительности в трансперсональный план реальности существеннейшим образом преобразует всю его психологическую структуру. Личность гармонизируется, освобождается от персоны и тени, опрощается в «лик», ее объектная и субъектная границы исчезают. Объектный полюс предстает перед человеком уже не в качестве того или иного каждый раз отдельного знания, но как сознание, т. е. целостное, интегрированное мироощущение. Субъектный полюс обнаруживает себя не как та или иная также каждый раз отдельная «весть», идущая из глубин бессознательного, но как совесть, т.е. целостное, интегрированное самоощущение. Человек перестает ощущать себя личностью, своего рода ареной столкновения добра и зла, преисполненным противоречивых знаний и чувств моральным существом, противостоящим другим людям в их отдельности, одиноким эго, он начинает воспринимать себя одновременно и в качестве источника, и в качестве посредника, проводника радостной любви - ликования (особого опыта трансперсонального общения, опыта сущностной тождественности с другими людьми).
Кто знает, может быть, именно об этом сугубо психологическом процессе интеграции личности и сущности говорил своим ученикам Христос: «Когда вы сделаете двоих одним, и когда вы сделаете внутреннюю сторону как внешнюю сторону и внешнюю сторону как внутреннюю сторону, и... когда вы сделаете... образ вместо образа, - тогда вы войдете <в царствие>» (Евангелие от Фомы) (цит. по ).
Наиболее мрачные примеры полностью персонализированных личностей - личности-суперперсоны/супертени Сталина, Гитлера, Мао Дзэдуна.
Наиболее яркие примеры полностью персонифицированных личностей-личности-лики Будды, Христа, Магомета. Личность-лик - это, конечно, тоже личность, но особого рода, в каком-то смысле это как бы личность, видимость личности или квазиличность, как точно сформулировано авторами словаря «Психология» .
Подытожим вышесказанное. Драма взаимоотношений личности и сущности в жизни человека представляет собой предмет подлинной гуманистической психологии. Ее важнейшими положениями являются, во-первых, признание, констатация двойственности человека (внешний и внутренний человек, внешнее и внутреннее Я, личность и сущность ); во-вторых, особое, настороженно критическое отношение к социально центрированным и социально обусловленным процессам формирования личности ; в-третьих, отрицание традиционных форм образования как дисгармоничного взаимодействия между взрослыми и детьми, между миром взрослости и миром детства ; наконец, в-четвертых, идея культивирования трансперсональных отношений, персонифицирующего общения в межличностных взаимодействиях самого разного типа: терапевтических, педагогических, семейных .
Вопросы и задания
1. В чем состоят основные различия между натуралистической и гуманистической психологиями?
2. В чем заключаются особенности понимания гуманистического идеала в американской психологии и в отечественной психологии, ориентировавшейся на марксизм?
3. Как вы понимаете роль и значение психологии в условиях глобализации проблем современного мира?
4. Укажите основные положения психологической теории К. Роджерса.
5. В чем заключается вклад К. Роджерса в развитие современного гуманизма?
6. Каковы основные положения онтопсихологической концепции человека?
7. Расскажите об основных методах онтотерапии.
8. Укажите компоненты мотивационного отношения и их функции.
9. Опишите составляющие структуры личности и укажите процессы онто- и актуалгенеза личностных образований.
10. В чем заключается и чем определяется динамика взаимоотношений между личностью и сущностью человека?
Большинство психологических курсов направлены на то, чтобы человек лучше адаптировался к реальности. При этом многое берется как аксиома. Например: "Чтобы лучше жить, надо зарабатывать больше денег". Вот люди собираются и начинают обсуждать, как зарабатывать больше денег. Кто-то занят поисками своей второй половины, кто-то улучшает память. Я не отрицаю необходимость подобных мероприятий. Но если ты занимаешься только этой реальностью - а как правило, люди такого сорта не допускают представления о том, что существует множество других реальностей, что они как существа присутствуют одновременно в этом множестве реальностей и на самом деле их намерение и смысл жизни лежит вне реальности, - то дальше вопросов, связанных с реальностью, они не идут. Для меня же это основные вопросы. Потому далеко не каждый попадает сюда или, если попадает, то недолго находится. По той причине, что он занят только нашей реальностью.
У нас есть внешнее "Я", которое занимается данными вопросами с той или иной степенью успешности. Но у нас есть и внутреннее "Я": оно знает, кто мы есть на самом деле. Это бесконечный источник мудрости, знания, любви. Но получается, что человек, являясь тем и другим одновременно, осознает только свою внешнюю сторону. Внешняя сторона - Эго. Эго - аппарат, необходимый для манипулирования известным, что большинство людей и делает. Им внедряются какие-то определенные смыслы жизни, они их даже не ищут, им их дают в готовом виде, и дальше вся энергия тратится на то, чтобы реализовать эти смыслы с той или иной степенью успешности. Они типичны.
Мы знаем, что это не приносит счастья, но большинство людей стараются накапливать больше и больше того, что, по их мнению, принесет им счастье. В конечном счете счастья они не получают и объясняют все опять же определенным заданным им образом.
Получается, что мы знаем очень многое, но при этом не имеем доступа к нему. Все равно мы имеем огромный счет в банке, но при этом считаем копейки в кошельке. Поэтому одним из самых важных моментов является налаживание связи между внешним и внутренним "Я". Причем внешнее "Я" тоже необходимо, я совершенно его не отрицаю. Ведь находясь в реальности, нам нужно действовать, а внешнее "Я" этим и занимается. Внешнее "Я" должно иметь определенную оснастку - умение делать определенные действия. С человеком, который не умеет здесь ничего делать, нет толку разговаривать. Потому что, если он здесь не смог себя проявить, как он сможет проявить то неизвестное, которое будет стучаться к нему в дверь? Но подход к такому проявлению отличается от общепринятого. Он основан именно на тех импульсах, которые идут из внутреннего "Я". Можно назвать его Высшим "Я", внутренней сущностью.
Я хочу предложить вам входить в это внутреннее "Я", а потом выводить полученную информацию на уровень внешнего "Я". Можно назвать это правым полушарием и левым полушарием. Правое полушарие является женским, интуитивным и контролирует левую часть тела. Левое - мужское, логическое, контролирует правую часть тела. Это двойственность человека. Большинство людей используют только левое полушарие. Создается впечатление, что ничего, кроме логики, у них не существует. Весь наш мир построен на логике, интуиция не учитывается, постоянно требуются доказательства. Очень трудно говорить с людьми при помощи интуитивной части: они ничего не понимают, требуют доказательств. Но ты просто знаешь - это переживание, прямое знание, не требующее никакого объяснения. Нет никаких мучений ума.
Трагизм жизни людей заключается в том, что они мучаются, никак не могут понять, что правильно, а что нет, боятся допустить ошибку, мучаются представлениями о грехе и т. д. Это все работа обусловленного ума. В принципе он не является необходимым, он вообще не нужен. Можно действовать напрямую, исходя из идущих импульсов внутреннего "Я". Но действия в результате импульсов, исходящих из Высшего "Я", или интуитивной части, необычны. Они идут вразрез с тем, что принято. А ведь большинство людей привыкли следовать логике. Сейчас наблюдается очень сильный перекос логической части: перегружено одно полушарие и совершенно не используется другое. Отсюда разделенность, фрагментарность и постоянные мучения. Поэтому требуется усиление интуитивной части. Не значит, что та, другая, не нужна - они должны действовать взаимосвязанно, соединиться. Это и есть самое важное - соединение мужского и женского. Здесь лежит ключ к пониманию отношений мужчины и женщины. Но это можно узнать только через самого себя. Если ты открываешь это и соединяешь в себе, тебе становится ясно, что происходит и во внешнем мире.
Я предлагаю сегодня совершить путешествие сознания в то, что наш обусловленный ум считает неизвестным. Нам надо вынести из этого путешествия информацию, запомнить ее и иметь возможность ее изложить. На самом деле мы все время совершаем путешествия в неизвестное, находимся в неизвестном, но ничего не помним. Так происходит из-за отделенности внутреннего и внешнего "Я". Они существуют раздельно, хотя внутреннее "Я" полностью определяет внешнее. Внешнее "Я" считает, что оно само по себе и ни с чем не связано, ни от чего не зависит. Оно повторяет одно и то же, чем наполнено, чем себя считает.
Человек привык считать себя личностью. Личность - набор привычек. Возьмите любое качество, и вы увидите, что это привычка. Привычки создают психологическую структуру, у некоторых она очень жесткая, у других достаточно пластичная, способная к изменению. Данная структура сама себя поддерживает. Рассмотрим, например, самоубийство. Это результат очень жесткого представления, которое в результате столкновения с изменчивым миром, не хочет принимать его. Мир изменяет жесткую привычку, выбирающую небытие, но никак не возможность измениться. Все, что происходит, действует на жесткую структуру, и человек, изменяясь, начинает течь по реке жизни. Если он настаивает на том, чтобы все было неизменным, он просто разрушается.
Река жизни во всем своем многообразии очень естественна и понятна нашему внутреннему "Я". Мы находимся в этом. Если бы это было не так, то все наши разговоры были бы бессмысленны. Мы в этом - как корни дерева в земле. Корней не видно, но именно они питают ствол дерева. Мы предпочитаем видеть только то, что находится над землей, и не хотим видеть того, что под землей. Мы внутренне укорены в существовании, мы имеем огромное количество корней, которые связывают нас со всем, что есть. Но мы все это отрицаем и говорим, что есть только то, что мы видим, - то есть Эго. Я предлагаю совершить ряд путешествий в свое внутреннее "Я" для того, чтобы нам уточнить то, ради чего мы собрались. Именно там кроются ответы на те вопросы, с которыми каждый сюда пришел. Основным моментом является налаживание контакта со своим внутренним "Я", содержащим все ответы на все вопросы.
Ответ приходит на вопрос. Вопрос возникает по ходу жизни. Если вспомнить, какие вопросы у нас были в пять, пятнадцать, двадцать, сорок лет, мы увидим: они разные. Нужно что-то прожить, тогда возникает следующий вопрос. Я говорю это к тому, что само возникновение вопроса и запроса, на мой взгляд, становится показателем развития. Если человек задает на протяжении длительного времени один и тот же вопрос, это говорит о том, что он вообще не развивается. Потому что если он действительно хочет узнать ответ на вопрос, он его получит, но тогда появится следующий вопрос.
Одним из главных моментов - и я всегда с этого начинаю - является вопрос или запрос. Есть вопросы, возникающие в обусловленном уме, как правило, они обычны, тривиальны. Если человек готов к тому, что он не исчерпывается тем, что ему привычно, и тем, что он знает о себе, и готов погрузиться в неизвестное, здесь он обретет многое. Если он этого не хочет, тогда происходящее его будет сильно раздражать. Атмосфера неопределенности очень драматизирует Эго, которое любит определенность. Оно говорит, что хочет чего-то нового, но это новое - вариации на старую тему. Я приглашаю вас в неизвестное во всей его безграничности.
В процессе О. людей их внутренние, сущностные стороны раскрываются, выражаются внешним образом, становятся, в той или иной степени, доступными для других. Это происходит благодаря взаимосвязи внешнего и внутреннего в человеке. При самом общем рассмотрении такой взаимосвязи необходимо исходить из ряда философских постулатов, касающихся не только таких понятий, как «внешнее» и «внутреннее», но и «сущность», «явление», «форма», «содержание». Внешнее выражает свойства предмета как целого и способы его взаимодействия с окружающей средой, внутреннее - строение самого предмета, его состав, структуру и связи между элементами. При этом внешнее дается в процессе познания непосредственно, в то время как познание внутреннего требует теорет. исследования, в ходе к-рого вводятся так называемые «ненаблюдаемые сущности» - идеализированные объекты, законы и т. п. Поскольку внутреннее раскрывается через внешнее, движение познания рассматривается как движение от внешнего к внутреннему, от того, что доступно наблюдению, к тому, что ненаблюдаемо. Содержание определяет форму, и его изменения вызывают ее изменения, с др. стор. - форма воздействует на содержание, ускоряет или тормозит его развитие. Т. о., содержание постоянно меняется, форма же остается нек-рое время устойчивой, неизменной, до тех пор, пока конфликт между содержанием и формой не уничтожит старую форму и не создаст новую. При этом содержание обычно связывается с количественными изменениями, а форма - с качественными, скачкообразными. Сущность - это внутреннее, к-рое неотделимо от вещи, необходимо присутствует в ней, пространственно находится внутри нее. Явление - форма выражения сущности. Оно совпадает с сущностью, отличается, искажает ее, что обусловлено взаимодействием предмета с др. предметами. Для того чтобы отразить такое искажение в восприятии человека, вводится категория «видимость» как единство субъективного и объективного в отличие от явления, к-рое полностью объективно. Проблема внешнего и внутреннего приобретает свою специфику и особую сложность, если объектом познания выступает человек (особенно когда при объяснении взаимосвязи внешнего и внутреннего используют такие понятия, как «тело» и «душа»). Ранних исследователей данной проблемы интересовали: 1) взаимоотношение внешнего и внутреннего в человеке, его телесного и духовного, тела и души; 2) возможность судить о внутр., личностных качествах, основываясь на внеш., телесных проявлениях; 3) связи тех или иных внутр., душевных расстройств с внеш. проявлениями, т. е. влияние психического на телесное и наоборот. Еще Аристотель в своей работе «Физиогномика» пытался найти взаимосвязи внешнего и внутреннего как в общем, философском плане, так и конкретно - при изучении человека. Он полагал, что тело и душа слиты в человеке настолько, что становятся друг для друга причиной большинства состояний. Но их взаимосвязь и взаимообусловленность относительна: при любом внутр. состоянии можно достигнуть внешнего выражения, к-рое вовсе не будет ему соответствовать. Также может существовать такое внешнее, к-рому уже не соответствует (полностью или частично) внутреннее и наоборот, может существовать внутреннее, к-рому не соответствует какое-либо внешнее. Гораздо позднее конкретное «наполнение», признание и дальнейшая разработка постулата о единстве внешнего и внутреннего в человеке, его души и тела, стремление к пониманию их сложного, многопланового взаимодействия послужило плодотворной основой развития многих совр. направлений психологии. Среди них: психология невербального поведения, исследования человеческой экспрессии, психология лжи, целостный подход психосоматической медицины и т. п. Поскольку одной из сторон О. является восприятие людьми друг друга, в отеч. социальной психологии проблема соотношения внешнего и внутреннего в человеке наиболее интенсивно разрабатывалась в социальной перцепции. В практическом и теоретическом плане исследования в этой области ориентируются на нахождение возможных закономерностей восприятия одним человеком другого, выявление взаимообусловленности и устойчивых связей между внеш. проявлениями и внутр. содержанием человека как личности, индивида, индивидуальности, его понимания. Большинство исследований в этой области произведены в нач. 1970-х гг., - это работы, посвященные проблеме отражения людьми друг друга в процессе их взаимодействия (А. А. Бодалев и его научная школа). К внутр. (психич.) содержанию человека относятся его убеждения, потребности, интересы, чувства, характер, состояния, способности и др., т. е. все то, что непосредственно не дается человеку в его восприятии другого. К внешнему относится физич. облик человека, его анатомические и функциональные признаки (осанка, походка, жестикуляция, мимика, речь, голос, поведение). Сюда же входят все признакисигналы, носящие осведомительный или регулятивный характер, к-рые воспринимаются субъектом познания. По мнению А. А. Бодалева, внутреннее (психич. процессы, психич. состояния) связано с конкретными нервнофизиол. и биохимическими характеристиками организма. В ходе жизнедеятельности человека его сложные психич. образования, представляющие собой непрерывно перестраивающиеся по ходу деятельности ансамбли процессов и состояний, динамично выражаются во внеш. облике и поведении в виде набора определенных, организованных в пространственно временные структуры признаков. Идеи относительно взаимодействия внешнего и внутреннего были развиты в работах В. Н. Панферова. Он обращает внимание на внешность человека и еще раз подчеркивает, что при восприятии др. человека его личностные свойства (в отличие от физич. свойств) не даны субъекту познания непосредственно, их познание требует работы мышления, воображения, интуиции. Проблема внешнего и внутреннего рассматривается им как проблема соотношения объектных (внешность) и субъектных свойств (личностные характеристики) человека. В этом случае внешность предстает в кач. знаковой системы психол. качеств личности, на основе к-рой в процессе познания происходит актуализация психол. содержания личности. Вопрос о соотношении внутреннего и внешнего решен в пользу их единства, поскольку внешность воспринимается в кач. неотделимой от личности характеристики. При решении проблемы внутр. содержания и внеш. выражения В. Н. Панферов выделяет 2 стороны внешности человека: физич. красоту и обаяние (экспрессию). Экспрессия, по его мнению, функционально связана с личностными особенностями. Вследствие постоянного повторения одних и тех же мимических паттернов на лице человека формируется типичное для него выражение (экспрессия), к-рое отражает наиболее частое его внутр. состояние. Наиболее информативными для субъекта восприятия элементами внешности человека является экспрессия лица и глаз. В то же время автор отмечает неоднозначность интерпретации элементов лица, ее зависимость от экспрессивных свойств внешности. Дальнейшее обращение к проблеме экспрессии, невербального поведения также обогатило понимание взаимоотношения внешнего и внутреннего в человеке в процессе О. Высказанные в начале XX в. исследователем театра С. Волконским идеи, касающиеся эстетико-психол. анализа внешнего выражения внутреннего Я человека на сцене, «самоизваяния», его поиски оптимума выразительности, внеш. гармонии, поиски путей воспитания «выразительного человека», актера, способного своим жестом, движением и словом передать самые тонкие переживания и смыслы, вернуть телу утраченную им функцию выразителя души, - оказались актуальными и получили свое дальнейшее осмысление в работах В. А. Лабунской, где экспрессия рассматривается в кач. внешнего Я личности и соотносится с разными личностными структурами. Лит.: Асеев В. Г. Категории формы и содержания в психологии // Категории материалистической диалектики в психологии. М., 1988; Бодалев А. А. Личность и общение. М., 1995; Лосев А. Ф. История античной эстетики. М., 1975; Панферов В. Н. Внешность и личность // Социальная психология личности. Л., 1974; Шептулин А. П. Система категорий диалектики. М., 1967. Г. В. Сериков
Термин «экспрессия» переводится на русский язык как выразительность, яркое проявление чувств, настроений. Экспрессия толкуется также, как предъявление вовне (другому человеку, группе лиц) скрытых для непосредственного наблюдения психологических особенностей личности. Экспрессивность означает степень выраженности того или иного чувства, настроения, состояния, отношения и т. д. Термины «экспрессия» и «экспрессивность» используются не только психологами, но и искусствоведами, театраловедами, в том случае, когда им необходимо подчеркнуть степень выраженности духовного мира человека или указать на средства его выражения, например, музыка, живопись, архитектура. Таким образом, в существующих определениях экспрессии и экспрессивности имеются указания на связь данного явления с духовным и душевным миром человека. Представления о связи экспрессии и внутреннего мира человека, сформировавшиеся во многом в философско-эстетической, искусствоведческой литературе, были дополнены психологами. Суть данной связи в контексте психологии видится в том, что экспрессии отводится место не просто внешнего сопровождения психических явлений. Она трактуется как часть этих явлений, как форма их существования. Поэтому можно говорить об экспрессии как о личностном образовании, как инструменте познания внутреннего мира человека, как о его внешнем Я. Вся история психологии выразительного, экспрессивного, невербального поведения подтверждает правомерность данного вывода. Великий русский исследователь выразительного поведения князь Сергей Волконский в своих книгах (32, 33) писал о том, что выразительное поведение - «это выявление внутреннего «я» путем внешнего «я». «Это есть самоизваяние, притом вечно изменяющееся» (33. С. 16).
Традиция изучения экспрессии как внешнего Я личности была заложена работами В. Классовского (65), И. М. Сеченова (165), И. А. Сикорского (166), Д. Авербуха (2), С. Л. Рубинштейна (158). Уже в середине прошлого века исследователи выразительного поведения считали, что «наше тело, поставленное между душою и внешнею природою, зеркало, отражающее в себе действие их обоих, рассказывает всем желающим и умеющим понимать. Эти рассказы - не только наши склонности, волнения, чувства, мысли, но и повреждения, которые оно само получило от судьбы, страстей, болезней» (65. С. 57).
Большое влияние на развитие психологии выразительных движений, а также на становление концепции об экспрессии как внешнем Я личности оказала работа И. М. Сеченова «Рефлексы головного мозга». В ней он подчеркивал, что «все бесконечное разнообразие внешних проявлений мозговой деятельности сводится лишь к одному явлению - мышечному движению» (165. С. 71), тем самым доказывая, что и экспрессивные движения служат средством проявления психических процессов. «Посмотрите хотя бы на эту нервную даму, которая не в состоянии противостоять даже ожидаемому легкому звуку. У нее даже в выражении лица, в позе есть что-то такое, что обыкновенно называется решимостью, - пишет И. М. Сеченов, - это, конечно, внешнее мышечное проявление того акта, которым она старается, хотя и тщетно, победить невольные движения. Подметить это проявление воли вам чрезвычайно легко... только потому, что в вашей жизни вы видели подобные примеры 1000 раз» (165. С. 79). На основе идей И. М. Сеченова стал развиваться подход к выразительным движениям как к средству объективизации психологических характеристик личности, как к средству создания внешнего Я личности. В работах И. М. Сеченова имеется ряд соображений относительно взаимосвязи между внешним и внутренним. Среди них идея о том, что все душевные движения человека находят свое выражение во внешнем облике и мысль о том, что связь между внешним и внутренним закрепляется благодаря систематическому совпадению внешнего и внутреннего, благодаря социально-психологическому наблюдению за выразительным поведением и его интерпретации в общении. Идеи И. М. Сеченова нашли продолжение в работе Д. Авербуха. Он пишет: «Внутренние перемены человека влекут за собой перемены и в его внешности... внешность, поэтому, не есть случайное сочетание форм, а строгое и отчетливое выражение родовых и индивидуальных особенностей, присущих субъекту» (2. С. 30).
Интерес исследователей к экспрессивному поведению личности, к экспрессии человека не ослабевал в течение всего двадцатого столетия и по мере появления фундаментальных психологических работ возрастал, что привело к формированию психологии выразительного, экспрессивного поведения личности как самостоятельной отрасли психологической науки. Она представлена в нескольких сложившихся в течение XX столетия направлениях - это немецкая психология выражения (Ausdruckpsychologie), англо-американская психология невербального поведения, невербальных коммуникаций и отечественная психология выразительных движений или выразительного поведения.
Несмотря на то, что отечественная психология выразительного поведения начала формироваться еще в первой половине XIX века, считается, что немецкая психология выражения - это первая по времени научная традиция изучения экспрессии человека. Основные достижения этого направления психологии изложены в объемистом томе под названием «Ausdruckpsychologie» (211). Как следует из него, предмет психологии выражения - это закономерности выявления на основе внешне данных признаков сущностной природы личности; изучение выражения как целостно-динамического явления, в котором представлены индивидуальные особенности человека, его актуальные состояния, отношения, уровень притязаний, ценностные ориентации, стиль жизни и т. д. Первые графические коды экспрессии основных эмоций, включающие движения верхней, средней, нижней части лица и состоящие из комбинаций «рисунка» бровей, рта, разреза глаз, направления морщин на лбу, вокруг рта и глаз, были составлены в начале века в рамках психологии выражения. Как основа они используются с целью кодирования экспрессии многими современными исследователями.
Ряд психологов внесли существенный вклад в формирование психологии выражения. Один из них - это Карл Готтшальдт (233). Он поставил важнейший вопрос о поле явлений, объединенных понятием «выражение». В своем исследовании К. Готтшальдт наблюдал с помощью кинокамеры за тем, как студент решает задачу, которая ему была предъявлена в качестве теста, определяющего уровень развития его интеллекта. Он зафиксировал три этапа решения задачи: ориентировочный, поиск решения и этап завершения - успех. Для каждого из этапов решения им была зафиксирована «актуальная поза», а также мимические, жестовые, интонационные особенности поведения. Эти данные побудили автора работы уточнить понятие «выражение». К. Готтшальдт предложил различать понятия «выражение» и «внешние проявления». Под внешними проявлениями понимается непосредственная репрезентация эмоциональных состояний, а под выражением имеется в виду комплекс направленных действий, связанных с пережитым, с социальным положением, - это постоянная структура личности, ее характера. К. Готтшальдт разъясняет свой подход к пониманию выражения, опираясь на тот факт, что различные движения, например, прерывистые движения в напряженной конфликтной ситуации, не столько соответствуют определенным переживаниям личности, сколько указывают на общий уровень напряжения.
Вслед за К. Готтшальдтом, Н. Фрийда, в написанной ею главе «Мимика и пантомимика» (211), высказывает мнение, что выражение - это специфическая позиция личности, которая раскрывается в стиле и манере выражения. Р. Кирхофф в обобщающей теоретической работе также подчеркивает, что понятие выражение имеет отношение к широкому кругу явлений и охватывает практически все средства выражения личности (211). «Выражение личности» в рамках психологии выражения превращается в одну из фундаментальных категорий психологии, становится в один ряд с такими понятиями, как манера, стиль личности. Она фиксирует нечто стабильное, сущностное, отличающее одного человека от другого (движения лица, которые постоянно сопровождают различную мимику, например напряженность, недовольное движение губ), позы, темп движений, их направленность, изобилие, угловатость или пластичность, вид смеха или улыбки, испуг, склонность к определенным реакциям на событие (например, к суровому взгляду), манеру держаться и т. д. Но такое толкование понятия «выражение личности» не является единственным.
С нашей точки зрения, более правомерно говорить о нескольких трактовках этого понятия.
1. О толковании в широком смысле выражения, ставящего его в один ряд с такими понятиями, как отражение. В этом случае субъект выражения - это все его «максимальное бытие», представленное во всех внешних проявлениях.
2. О толковании выражения в узком смысле как категории, охватывающей персональное, личностное бытие. Субъект выражения - это несколько устойчивых черт, стиль, манера.
3. О выражении как однотипном проявлении какого-то чувства или отношения, состояния.
4. О выражении как динамическом явлении, соответствующем конкретным состояниям, отношениям личности.
В результате широкого и узкого толкования понятия «выражение личности» произошло невероятное увеличение спектра тех средств, с помощью которых содержание, подлежащее выражению, может быть обнаружено. В этот класс, позволяющий выявлять сущность личности, ее своеобразие, попадают: мимика, жесты, почерк, рисунок, одежда, форма тела, стиль речи, окружающая среда и т. д. В зависимости от того, как трактуется понятие «выражение», определяется набор изучаемых средств, в соответствии с которым формируются направления психологии выражения.
В каждой из приведенных трактовок «выражения» просматривается общая тенденция - связывать выражение (экспрессию) с постоянно повторяющимися паттернами средств выражения, соответствующих различным по уровню организации и формально-динамическим характеристикам личности. Иными словами, выражение - это нечто устойчивое, присущее только данному человеку, даже если имеет отношение к динамическим структурам личности (однотипно радуется гневается, проявляет агрессию и т.д.). В этом смысле выражение (совокупность средств выражения) является образованием индивидно-личностным, представляет собой внешнее, экспрессивное Я человека.
Параллельно с немецкой психологией выражения, но в ином направлении развивается отечественная психология экспрессивного поведения, которая особое внимание уделяет изучению взаимосвязей между выразительными движениями и эмоциональными состояниями человека. Личностный подход к выразительным движениям стал оформляться в начале XX века. На его становление оказали влияние работы И. А. Сикорско-го (166), В. М. Бехтерева (22). И. А. Сикорский в своей книге «Всеобщая психология с физиогномикой» представил экспрессивные паттерны (коды) сложнейших переживаний человека, таких, как стыд, скорбь, связал экспрессию с профессиональной деятельностью, указал на различные типы людей, представленные в их экспрессивном репертуаре. Наряду с этими идеями, И. А. Сикорский уточнил понятие о физиогномике и придал ей статус научной категории. В целом, И. А. Сикорский рассматривал экспрессию как личностное образование, как внешнее Я человека.
В. М. Бехтерев в своем труде «Объективная психология», вышедшем впервые в 1907-1912 годах, обосновывает подход к изучению психики через анализ ее внешних проявлений. Особое внимание В. М. Бехтерев уделяет мимике, экспрессии лица. Он предлагает классификацию мимических движений, рассматривает их индивидуальное развитие и т. д. После работ В. М. Бехтерева, И. А. Сикорского вплоть до выхода в свет «Основ общей психологии» С. Л. Рубинштейна экспрессия изучается в этологическом плане, в рамках сравнительной психологии, например, работа Н. Н. Ладыгиной-Котс (102). Это направление в изучении экспрессии было продолжено в исследованиях Н. А. Тиха (177). Ценность данных работ заключается в том, что они раскрывают эволюционно-генетические предпосылки закрепления связей между выразительным поведением и психическими состояниями человека.
С точки зрения гуманитарного подхода внес вклад в становление психологии экспрессивного поведения С. Волконский, который так и назвал свою книгу «Выразительный человек» (32). В этой книге рассматриваются жесты, мимика человека как особая знаковая система, которую можно развивать с помощью упражнений различного рода, уделяется внимание проблеме взаимосвязи между жестами, экспрессией человека и его внутренним миром. В трудах С. Волконского впервые были поставлены такие проблемы современной психологии выражения, как проблема самопредъявления, использования экспрессии с целью создания образа Я личности.
В дальнейшем гуманитарная линия в изучении экспрессии была представлена в отечественной психологии исследованиями онтогенеза речи (например, изучение речевых и неречевых средств общения у детей). В этих работах подчеркивается, что основой формирования выразительных движений как знаков-индикаторов психологических особенностей человека являются развивающиеся потребности в общении и познании себя и другого человека. Огромную роль в формировании основных положений современной отечественной психологии экспрессивного поведения сыграли работы, выполненные в области экстралингвистики, в которой экспрессия рассматривается в связи с речевым поведением человека.
Но наиболее значительное влияние на развитие теории отечественной психологии экспрессивного поведения (как ее естественнонаучной, так и гуманитарной ветви) оказали идеи С. Л. Рубинштейна, представленные в «Основах общей психологии». Включение им раздела о выразительных движениях в учебник по общей психологии придало этой проблеме не только фундаментальный научный статус, но и привлекло внимание многих отечественных психологов к экспрессивному поведению человека. Его мысли о единстве природного и социального, естественного и исторического в выразительном поведении используются современными исследователями для объяснения многообразия форм экспрессии, противоречивых связей между ними и психологическими особенностями личности. Он подчеркивал, что выразительное поведение является неотъемлемой частью развития человеческих действий, его поведения и деятельности. С. Л. Рубинштейн считал, что «.... действие не исчерпывается внешней своей стороной, а имеет и свое внутреннее содержание и выражение отношения человека к окружающему, является внешней формой существования внутреннего, духовного содержания личности, также и выразительные движения не просто лишь внешнее, пустое сопровождение эмоций, а внешняя форма их существования или проявления» (158. С. 409). С. Л. Рубинштейн обратил внимание на тот факт, что статистические и динамические аспекты экспрессии взаимосвязаны, являются характеристикой личности в целом.
Особое внимание экспрессии как личностному образованию уделил в своих работах Л. М. Сухаребский (176). Рассматривая в самых разнообразных аспектах мимику человека, он приходит к выводу, что она является объективным показателем развития личности, принадлежности ее к той или иной профессии. Он считал, что трудовые занятия, социализация человека откладывают отпечаток на экспрессию его лица, образуя характерные только для данного индивида мимические маски, «следы» его переживаний, отношений, ведущих состояний. Эти выводы были подтверждены им в результате рассмотрения мимики больных людей, в качестве показателя глубинных нарушений их личности, эмоционально-потребностной сферы.
Исходя из этих представлений, в отечественной психологии экспрессия, выразительные движения наделяются функцией раскрывать во внешнем внутреннее, «создавать образ человека» или его внешнее Я. В 60-е годы XX столетия идеи отечественных психологов о взаимосвязи личности и экспрессии легли в основу трактовки феноменов понимания человека человеком на основе его внешности и экспрессии (25). Формирование социально-перцептивного подхода к экспрессии человека связано с именем А. А. Бодалева. Обсуждая проблему экспрессии личности, А. А. Бодалев указывает на то, что она непосредственно связана с ее психологическими особенностями. С его точки зрения, «сложные психологические образования, которые представляют собой непрерывно перестраивающиеся по ходу деятельности ансамбли процессов и состояний, динамично выражаются во внешнем облике и поведении человека в виде совокупности определенных признаков, организующихся в пространственно-временные структуры» (25. С. 99) Эта совокупность признаков существует не сама по себе, а выступает как показатель скрытых для непосредственного наблюдения психических процессов и свойств личности, т. е. является экспрессивным Я личности. Дальнейшая разработка данной проблемы в рамках психологии общения привела к созданию В. Н. Панферовым (135, 137) концепции взаимосвязи субъектных свойств личности и объектных характеристик ее поведения. Он один из первых в социально-психологическом плане поставил проблему внешнего экспрессивного Я личности, вопрос о соотношении признаков-элементов внешнего облика, поведения человека с его психологическими качествами, Субъектные (психологические) качества открываются, по мнению В. Н. Панферова, посредством внешнего облика, куда входят экспрессия, деятельность и предметные действия.
Англо-американская психология невербального поведения изначально формировалась как отрасль, противопоставляющая себя немецкой психологии выражения. Поэтому в ней чаще употребляется понятие «экспрессия» в связи с выражением эмоциональных состояний, как динамических элементов в структуре личности, непосредственно наблюдаемых (без спекуляций психологии выражения). Термины «экспрессия», «экспрессивное» поведение применяются в англо-американской психологии для того, чтобы подчеркнуть экспрессивные функции невербального поведения, т. е. функции выражения, предъявления вовне скрытых и в то же время непосредственно наблюдаемых особенностей личности. Экспрессия, невербальное поведение изучались и изучаются как объективные показатели, как индикаторы самых разнообразных параметров личности, ее изменений под влиянием воздействий различного рода. Иными словами, англо-американская психология невербального поведения также занимается проблемой выражения личности, исследует ее внешнее, экспрессивное Я.
Экспериментальная психология невербального поведения представляет собой не что иное, как попытку найти непротиворечивые связи между экспрессией и психологическими особенностями человека. Из многих теоретических обзоров, выполненных во второй половине XX века, следует, что экспериментальная психология невербального поведения не столько изменила представления об экспрессии, сколько заменила термин «экспрессивный» на термин «невербальный», введя в круг явлений такие, как: кинесика, проксемика, таке-сика, просодика, одежда, косметика, окружающая среда и т. д. Данное уточнение необходимо для того, чтобы еще раз подчеркнуть, что англо-американская психология невербального поведения также рассматривает в качестве средств организации поведения, общения тот же спектр средств, который был очерчен психологией выражения. Поэтому такие понятия, как «экспрессивный код» и «невербальный код» по сути соответствуют одному и тому же явлению - некоторой программе, паттерну, совокупности выразительных, невербальных движений, имеющих прямую связь с психологическими особенностями человека и его общением с другими людьми.
Огромное влияние на становление англо-американской психологии невербального поведения оказал труд Ч. Дарвина (45). Его основные положения достаточно часто анализируются в соответствующей литературе, поэтому нет необходимости в том, чтобы останавливаться на его идеях подробно. Важно подчеркнуть то, что данный труд повлиял как на становление психологии невербального поведения, имеющей социокультурную ориентацию в своих объяснительных схемах, так и на ту, в основе которой лежит эволюционно-биоло-гический подход к объяснению взаимосвязей между внешним и внутренним. Ярким примером нахождения компромисса между эволюционно-биологическим подходом и идеями культурно-психологического анализа связей между экспрессией и психическими состояниями человека является книга К. Изарда «Эмоции человека» (55), в которой он в ряде глав анализирует эволюционно-биологическое значение экспрессии лица, а также показывает ее роль в социальном взаимодействии, описывает «коды» экспрессивных проявлений основных эмоций.
В 40-е годы формируется структурно-лингвистический подход к анализу невербального поведения или экспрессии человека. Д. Эфрон, один из первых, применил структурно-лингвистические методы с целью изучения межкультурных различий в движениях тела и жестах. За ним Р. Бердвистелл создает визуально-кинетический язык общения. М. Аргайл разрабатывает системы записей невербальных коммуникаций. Эта линия продолжается в работах П. Экмана. Но наряду с ней он развивает и оформляет оригинальную нейро-культурную концепцию экспрессивного поведения. Пожалуй, работы перечисленных авторов, начиная с 60-70-х годов, оказывают существенное влияние на отечественную психологию невербальных коммуникаций, на дифференциацию подходов внутри нее.
В целом, психология выражения охватывает более широкий круг явлений, чем психология невербального поведения. Об этом свидетельствует тот факт, что в рамках психологии выражения формировалась и до сегодняшнего дня развивается экспериментальная физиогномика, которая обращается к устойчивым характеристикам внешности, фиксируя динамический аспект экспрессии в качестве «следов» преобладающих переживаний и отношений человека. В классическом определении физиогномики подчеркивается, что это - экспрессия лица и фигуры человека, взятая безотносительно к выразительным движениям и обусловленная самим строением лица, черепа, туловища, конечностей. Но пристальное изучение различных работ в области физиогномики убеждает в том, что ее представители со времен Аристотеля пытаются совместить динамический аспект экспрессии и «следы» переживаний, конституциональные характеристики человека, которые относятся к статическим параметрам экспрессивного Я личности. Термин «физиогномия» происходит от греческих слов - природа, характер - мысль, познавательная способность. Отсюда искусство распознавать характер по внешним признакам называется «физиогномия», а сами признаки «физиогномика». В современных исследованиях «физиогномика» трактуется как учение о выражении человека в чертах лица и формах тела, учение о выразительных формах психологического склада личности. Подробнее об истории становления физиогномики изложено в книге В. В. Куприянова, Г. В. Стовичек (90).
Практическая физиогномика как отрасль психологии выражения начала складываться очень давно. Издревле считалось, что первая способность человека - это умение организовать свой внешний облик. Русский физиолог Богданов писал, что искусство прилагать физиогномические наблюдения к житейским потребностям одно из самых старых. Известно, что древние поэты-драматурги помещали в рукописи, в разделе «действующие лица» изображения масок, соответствующих характерам героев. Они были уверены в том, что определенный тип лица неразрывно связан с определенным характером, поэтому, чтобы зритель верно понимал психологию героя, необходимо было текст сопроводить изображениями масок персонажей. Первое и достаточно упрощенное физиогномическое воззрение касается взаимосвязи физической красоты и нравственных, моральных качеств человека. «Когда сердце человека совершенно, совершенен и его внешний облик».
Основоположником физиогномики считают Аристотеля. Его трактат, посвященный физиогномике, подробнейшим образом анализируется А. Ф. Лосевым в книге «История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика». Многие идеи Аристотеля справедливо критикуются. Например, Аристотель писал, что у кого губы тонкие, твердые, вздернутые кверху, тот является человеком благородным; у кого губы толстые и верхняя губа выступает над нижней, тот - тупой человек; у кого широкий, медленный шаг, тот - неисполнительный, а у кого мелкий шаг, тот - предприимчивый Однако нельзя не обратить внимания на тот факт, что им впервые были определены источники противоречия между (выражением) кодом и его содержанием. Во-первых, .Аристотель замечает, что при различных состояниях можно добиться любого выражения, даже такого, которое им не соответствует. Во-вторых, он отмечает изменчивость способов выражения. В-третьих, констатирует, что кодирование состояния зависит от умения человека адекватно выражать свои переживания. И последнее, Аристотель отмечает, что есть признаки душевных состояний, которые человек не испытывает в данный момент, но как остаточные явления они входят в структуру его внешности.
Таким образом, еще Аристотель отметил, что выражение - это не всегда знак реального состояния, что в структуру выражения входят признаки, которые носят конвенциальный характер, что кодирование внутреннего во внешнем определяется способностью человека управлять экспрессией.
Проявляли интерес к физиогномике многие известные врачи, художники, писатели. Так, Леонардо да Винчи в своем трактате писал, что «... знаки лица отчасти обнаруживают природу людей, их пороки и склад, но знаки на лице, отделяющие щеки от губ, рта, ноздри от носа и главные впадины от глаз, отчетливы у людей веселых и часто смеющихся; те же, у которых они слабо обозначены, - (это) люди, предающиеся размышлениям, те же, у которых части лица сильно выдаются и углубляются, - (это) скотоподобные и гневные, с малым разумом; те же, у которых линии, находящиеся между бровями, очень отчетливы, - склонны к гневу; те же, у которых поперечные линии лба сильно прочерчены, - (это) люди, богатые тайными или явными жалобами. И также можно говорить о многих (других) частях» (66. С. 162) По мнению Леонардо да Винчи, художнику необходимо постоянно изучать движения человеческого тела, соотносить их с переживаемыми страстями. Он советует «... наблюдайте смеющихся, плачущих, рассматривайте кричащих от гнева и так все состояния нашей души» (66. С. 184).
В. Лазарев отмечает в предисловии к книге Леонардо да Винчи, что основная предпосылка психологического творчества художника - это «святая вера в гармоническое соответствие между телом и душой». Для Леонардо, «если душа беспорядочна и хаотична, то беспорядочно и хаотично и само тело, в котором обитает эта душа». Физическая красота и прекрасная душа - это для художника одно и то же, поэтому он редко прибегал к изображению некрасивых лиц. Наряду с общими физиогномическими наблюдениями Леонардо много внимания уделял изображениям экспрессии состояний, отношений между людьми, давал советы по поводу того, как нужно изображать жесты, выражения лица благородных людей. Он твердо был убежден в абсолютном соответствии душевных переживаний их внешним проявлениям, поэтому дает точные предписания, как изображать гнев, отчаяние и т. д. Леонардо советует обращать внимание на причины, вызвавшие определенное состояние человека, от этого зависит, по его мнению, экспрессия и особенности ее изображения. «... Одни плачут от гнева, другие от страха, одни от нежности и радости, другие от предчувствия, одни от боли и мучения, другие от жалости и горя, потеряв родных или друзей; при этих плачах один обнаруживает отчаяние, другой не слишком опечален, одни только слезливы, другие кричат, у одних лицо обращено к небу и руки опущены, причем пальцы их переплелись, другие напуганы, с плечами, поднятыми к ушам; и так дальше в зависимости от вышеназванных причин. Тот, кто изливает плач, приподнимает брови в месте их соединения, и сдвигает их вместе, и образует складки посередине над ними, опуская углы рта. У того же, кто смеется, последние подняты, а брови раскрыты и удалены друг от друга» (66. С. 186-197).
В контексте практической физиогномики принято осуществлять не только наблюдения, но и применять измерения соотношений различных частей лица и связывать полученные формулы с теми или иными характеристиками личности. Эти приемы были использованы еще Леонардо да Винчи. В его живописных портретах можно обнаружить присутствие математических измерений. В. Лазарев считает, что знаменитая улыбка Моны Лизы «построена на тончайших математических измерениях, на строгом учете выразительных ценностей отдельных частей лица. И при всем при этом эта улыбка абсолютно естественна, и в этом именно сила ее очарования. Она отнимает у лица все жесткое, напряженное, застылое, она превращает его в зеркало смутных, неопределенных душевных переживаний... Эта улыбка является не столько индивидуальной чертой Моны Лизы, сколько типичной формулой психологического оживления... которая позднее превратилась в руках его учеников и последователей в традиционный штамп» (66. С. 23).
Особый вклад в развитие физиогномики внесла работа И. Лафатера «Фрагменты по физиогномике в целях наилучшего познания человека и распространения человеколюбия». Лафатер зарисовал тысячи лиц и создал 600 таблиц. Альбом, составленный из этих таблиц, он назвал «Библией физиогномики». Интересной является попытка Лафатера восстановить внешность человека на основе знаний о его убеждениях, поступках, творческой деятельности («физиогномика наоборот»). Эту идею он стремился реализовать в процессе работы над физиогномическим портретом Иисуса Христа (приводится по 90). Много любопытных наблюдений о взаимодействии внешнего облика и психологических особенностей человека можно найти в книге Франсуа де Ларошфуко «Мемуары. Максимы» (104). Он писал: «Привлекательность при отсутствии красоты - это особого рода симметрия, законы которой нам неизвестны; это скрытая связь между всеми чертами лица, с одной стороны, и чертами лица, красками и общим обликом человека - с другой» (104. С. 169).
Много пищи для размышлений над особенностями взаимосвязи физиогномических и динамических аспектов экспрессивного Я личности дают художественные произведения великих писателей, отличающихся наблюдательностью, проницательностью и т. д. Достаточно вспомнить об «игре в портреты», автором и активным участником которой был И. С. Тургенев. Суть данной игры заключается в следующем: заранее рисовалось 5-6 портретов, в которых Тургенев стремился передать свои представления о людях различных социальных слоев, их характерах. Каждый участник игры по деталям внешности должен был дать психологическую характеристику изображенных лиц. Как следует из суждений участников «игры», приведенных вместе с рисунками, в 73 томе «Литературного наследства», они проявили определенные способности к установлению связей между внешним и внутренним. Но главное то, что их ответы, иными словами, психологические портреты изображенных людей совпадали по содержанию.
Особое внимание поиску устойчивых связей между внешностью человека и его душой, его личностью уделял Ф. М. Достоевский. Писатель искал и описывал элементы экспрессии, свидетельствующие об устойчивых характеристиках человека. В романе «Подросток» читаем: «... смехом иной человек себя совсем выдает, и вы вдруг узнаете всю его подноготную... Смех требует прежде всего искренности, а где в людях искренность? Смех требует беззлобия, а люди всего чаще смеются злобно... Иной характер долго не раскусите, а рассмеется человек как-нибудь очень искренно, и весь характер его вдруг окажется как на ладони... смех есть самая верная проба души» (48. Т. 13. С. 370). Современная поэзия также стремится создавать целостные образы человека, привлекая метафорический анализ его лица.
Например, стихотворение Н. Заболоцкого «О красоте человеческих лиц»:
Есть лица, подобные пышным порталам, Где всюду великое чудится в малом. Есть лица - подобия жалких лачуг, Где варится печень и мокнет сычуг. Иные холодные, мертвые лица Закрыты решетками, словно темница. Другие - как башни, в которых давно Никто не живет и не смотрит в окно. Но малую хижину знал я когда-то, Была неказиста она, небогата, Зато из окошка ее на меня Струилось дыханье весеннего дня. Поистине мир и велик и чудесен! Есть лица - подобья ликующих песен. Из этих как солнце сияющих нот Составлена песня небесных высот.
(Н. А. Заболоцкий. Стихотворения и поэмы. М.-Л., 1965. С. 144)
Формирование естественнонаучного подхода к физиогномике начинается с работы Белла «Анатомия и философия выражения», написанной в 1806 г. Через сто тридцать лет на основе работ такого типа Е. Брунсвик и Л. Райтер создали схемы выражений лица, изменяя положение губ, рта, носа, глаз, высоту бровей, лба. Комбинируя эти признаки, используя специальную доску для демонстрации схем лица, они предложили испытуемым охарактеризовать свои впечатления об этих рисунках. Первый вывод, который был сделан на основе анализа полученных результатов, это вывод о том, что схемы лиц, созданные как комбинации случайных признаков, достаточно четко дифференцируются участниками эксперимента в соответствии с теми или иными психологическими особенностями. В следующем эксперименте Е. Брунсвик и Л. Райтер предложили проранжировать все схемы по следующим шкалам:
«интеллигентность», «воля», «характер» (энергичный - неэнергичный, моралист, пессимист, хороший - злой, симпатичный - несимпатичный, веселый - печальный), «возраст». В результате выполненного исследования они получили данные, свидетельствующие о том, что определенные схемы лица устойчиво помещаются большинством испытуемых на определенные места на шкалах. Анализ признаков лиц, отнесенных к определенным шкалам, показал, что наибольшее значение для размещения лица на определенной шкале имеют такие признаки, как «высота расположения губ», расстояние между глаз, высота лба. Например, если на схеме лица был «высокий лоб», то изображение в целом производило более приятное впечатление, а человек с таким лицом воспринимался как более симпатичный, интеллектуальный, энергичный, чем изображение с «низким лбом». Схемы, на которых расположение губ, рта было более высоким, чем на других рисунках, занимали на шкале «возраст» место, которое соответствовало молодому возрасту. В то же время «очень высокий рот» указывает, по мнению участников эксперимента, на неинтеллигентность и отсутствие энергичности как черты характера. «Насупленные брови», «страдальческие глаза», «длинная» верхняя губа характерны для людей печальных, пессимистичных. Многие исследователи пользовались схемами лица, составленными Е. Брунсвиком, Л. Райтером (приводится по 211).
Один из главных выводов физиогномического подхода к экспрессивному Я личности является вывод о том, что люди со сходной внешностью имеют однотипную структуру личности. Такого рода утверждение подвергается сомнению многими исследователями. Несмотря на это, до сегодняшнего дня можно обнаружить на полках книжных магазинов «труды», в которых пропагандируется эта сомнительная идея с помощью опи-I сания особенностей черт лица и указания на их связь Щ с определенными свойствами личности. Давайте заглянем в одну из них. Например, в книгу Френсиса Томаса «Секреты в лице». Автор данной книги утверждает, что если у человека длинный нос, то он изобретателен и умен, как лиса; большие, чистые и сияющие глаза - показатель честности и невинности; если во время говорения у человека опускаются и поднимаются брови, то это верный признак честного и храброго человека; широкий и большой рот означает склонность к болтовне, толстые губы свидетельствуют о склонности к вину и т. д. (229). Думается, что приведенных примеров достаточно для того, чтобы еще раз убедиться в несостоятельности многих обобщений физиогномистов, а также в том, что в такого рода книгах приводятся сведения, которые мало чем отличаются от заблуждений обыденного сознания.
В повседневной жизни человек связывает внешний облик, некоторые особенности лица с определенными качествами личности. Об этом известно давно. Но, как правило, он делает выводы на основе своего личного опыта, ограниченного определенным крутом общения. Поэтому его умозаключения по поводу связи между внутренним и внешним не отличаются глубиной и адекватностью так же, как и наблюдения, приведенные в книге Томаса. Стремление человека судить о личности на основе ее экспрессии, доверять своему физиогномическому опыту отмечается многими исследователями. Так, в одном из исследований группе лиц предъявляли набор фотографий людей, на которых были запечатлены моменты, когда личность находилась в типичных для нее психических состояниях. Участникам эксперимента предлагалось выбрать фотографии двух с их точки зрения, наиболее предпочитаемых и двух, наиболее отвергаемых партнеров - соседей для проживания в коммунальной квартире. Анализируя результаты, авторы эксперимента приходят к выводу, что позитивный и негативный выбор осуществляется не случайно. Субъект ориентируется в своем выборе на внешность человека, приписывая ей определенные психологические характеристики (83) В более ранних по времени
исследованиях, чем приведенная выше работа, также зафиксирован факт психологической интерпретации людей на основе их физиогномических признаков (см. например, работы В. Н. Панферова, А. А. Бодалева). В. Н. Панферов, выполнив в конце 60-х - начале 70-х годов большую серию работ, посвященных особенностям восприятия человека на основе его внешности, показал ограниченность физиогномического опыта культурно-историческими рамками. В его работах указаны те черты личности, которые чаще всего отмечаются на основе ее внешности, а также описаны физиогномические стереотипы (135, 136, 138).
Представители современной психологии выражения, психологии экспрессивного, невербального поведения считают, что для понимания сути человека необходимо анализировать как статические (физиогномические), так и динамические структуры экспрессивного Я личности.
Итак, результаты обсуждения экспрессии в рамках философской этики и эстетики, искусствоведческих дисциплин, психологии, психолингвистики, этологии и физиологии явились фундаментом, на котором сформировалась психология экспрессивного поведения как междисциплинарная наука. Ею были адаптированы положения об эволюционно-генетических предпосылках формирования экспрессии, идеи о связи различных внешних проявлений человека с мозговой деятельностью, выводы о социально-исторических детерминантах превращения выразительного поведения в средство предъявления внутреннего мира личности, формирования ее внешнего Я.
Из приведенных размышлений психологов, принадлежащих к различным направлениям изучения экспрессии личности, следует, во-первых, то, что по аналогии с классификацией подструктур личности и с точки зрения изменчивости компонентов экспрессии, она состоит из статических и динамических подструктур. Во-вторых, исходя из источников формирования экспрессии, внешнего «Я» личности, в его подструктуры входят социальные выразительные движения и выразительные движения, имеющие генотипическую основу. Диапазон генотипических и приобретенных выразительных движений, социальных и индивидных, личностных и индивидуальных, их сочетание в экспрессивном Я личности обусловлены теми же факторами, условиями, механизмами, что и взаимодействие индивидного и личностного, индивидуального и типичного в личности человека. Различные по происхождению виды выразительных движений являются совокупностью форм существования и проявления разноуровневых компонентов личности в ее экспрессивном Я.
В-третьих, экспрессия человека раскрывает его внутренний мир во всем его многообразии и в то же время является существенным способом маскировки этого мира. Выразительное поведение не только выполняет экспрессивную функцию, но и участвует в формировании психических состояний человека, его аффективных реакций, поэтому оно не всегда соответствует действительным переживаниям человека. Социальная, культурная фиксация форм выражения, способов проявления внутреннего во внешнем создает условия для появления конвенциальных совокупностей выразительных движений. Они, наряду со спонтанными выразительными движениями, включенными в структуру тех или иных психологических образований, выступают в роли средства общения, воздействия, регуляции, формирования внешнего, экспрессивного Я личности.
Интенсивность, динамика, симметрия - асимметрия, гармония - дисгармония движений, типичность - индивидуальность - все это характеристики экспрессивного репертуара человека. Разнообразие элементов экспрессивного поведения, быстрота их смены, гармоничность, индивидуальность, доступность для отражения партнером свидетельствуют о наличии у субъекта экспрессивной одаренности, способности к передаче тех параметров своей личности, которые адекватны общению. Неопределенный, однообразный репертуар, беспорядочные, судорожные движения говорят не только о том, что человек не владеет «экспрессивным языком души», что у него низкий уровень развития экспрессивной одаренности, но и о наличии у него глубоких внутренних конфликтов. Развитие экспрессивного репертуара должно начинаться с развития своей личности. Только в этом случае станет нормой поведения призыв, обращенный К. С. Станиславским к актерам: «Да сгинет навсегда со сцены пустой актерский глаз, неподвижные лица, глухие голоса, речь без интонации, корявые тела с закостенелым спинным хребтом и шеей, с деревянными руками, кистями, пальцами, ногами, в которых не переливаются движения, ужасная походка и манеры» (172. С. 305).
В данной книге под внешним, экспрессивным Я личности понимается совокупность устойчивых (физиогномика, индивидно-конституциональные характеристики человека), среднеустойчивых (оформление внешности: прическа, косметика, украшения, одежда) и динамических параметров выражения (экспрессивное, невербальное поведение), организующихся в пространственно-временные структуры и перестраивающихся по ходу развития психофизиологических, психологических и социально-психологических компонентов структуры личности. С этих позиций экспрессия как внешнее Я личности, связанное с ее устойчивыми и динамическими подструктурами, может обсуждаться в следующих направлениях: 1) в качестве показателя общей психомоторной активности личности, сопряженной с ее темпераментом (темп, амплитуда, интенсивность, гармоничность движений); 2) как показатель актуальных психических состояний личности; 3) как выражение модальности, знака отношения одного человека к другому; 4) в качестве средства, информирующего о свойствах и качествах личности; 5) как показатель развития личности в качестве субъекта общения (программы вступления в контакт, поддержания и выхода из него); 6) в качестве показателя социального статуса личности;
7) как средство отождествления личности с определенной группой, общностью, культурой, 8) в качестве средства маскировки, предъявления и регуляции внешним Я личности; 9) как средство, целенаправленно использующееся личностью для контроля, нейтрализации негативных отношений, состояний и создания социально-приемлемых форм поведения; 10) может рассматриваться в качестве показателя личностных способов разрядки, облегчения в стрессогенных ситуациях. Наряду с этими направлениями анализа структуры личности на основе ее невербального поведения она (личность) может быть изучена и с точки зрения использования ею экспрессивного поведения для: 1) поддерживания оптимального уровня близости с партнером; 2) для изменения взаимоотношений в общении; 3) для придания определенной формы взаимодействию с другими (от конфликта до согласия); 4) для осуществления социальной стратификации.
Многогранное исследование личности предполагает также рассмотрение взаимосвязей между ее речевым и экспрессивным поведением (соответствие, гармоничность и т. д.). В этом плане можно говорить о возможностях использования личностью своего экспрессивного репертуара с целью уточнения, изменения, усиления эмоциональной насыщенности сказанного, с целью экономии речевого сообщения. В целом, в каком бы направлении ни осуществлялся анализ экспрессии человека, она всегда является «языком» его души.
Похожая информация.